всё поняла и, грустно улыбнувшись, обняла приёмыша:
– Да, такое бывает, парни много чего обещают, но не всегда выполняют, – погладила она девочку по голове. – А тебе не стоит на него обижаться. Княжич сболтнул, не подумавши, а ты, глупышка, поверила. Не женятся князья на простых девушках…
– Но почему, тётка Пелагея? – недоумевая, вскинула глаза Таяна.
– Так принято, – пожала плечами женщина. – Не нами это заведено, и не нам то менять… Да ничего, моя хорошая, вырастишь и встретишь ещё своё счастье. Столько парней вокруг пригожих! У тебя всё впереди!
Таяна тяжело вздохнула. «Разве может быть кто-то лучше Евсея?» – подумала она. Княжич казался девочке самым красивым, самым сильным и смелым, самым замечательным человеком на земле. «Зачем я себе на придумывала невозможное? – печально вздыхала она.– Действительно, кто я? Глупая девчонка… даже родителей своих не помню… А он…» – и не в силах подобрать эпитеты парню Таяна обречённо утёрла слёзы, а детская наивная привязанность к молодому мужчине продолжала терзать её маленькое сердечко…
Дни летели незаметно, и над русскими просторами закружила зима. Мороз замостил чистым хрусталём реки и озёра, а метелица, заботливо укутав пуховым одеялом поля, приодела леса в парчовые одежды. Поблёскивая на солнце бриллиантовыми искорками, пушистые ели хвастались друг перед другом белоснежными шубками, а березы и осины, прикрывшись тончайшими ажурными шалями, поражали округу великолепной ледяной роскошью. Земля погрузилась в торжественную задумчивость, только звон бубенцов несущейся по накатанной дороге резвой тройки будоражил воздух, заставляя тревожно взметнуться птицу или кинуться наутёк ошалелого зайца.
Жизнь в доме боярина Григорьева не сильно тяготила Таяну. Боль разочарования постепенно отступила, но время от времени девочка, вспоминая о княжиче, начинала грустить. «Как он там? Наверное, счастлив с молодой женой и не вспоминает обо мне…», – проносились печальные мысли в её детской головке.
Таяна прислуживала Оленьке, но по большому счёту оставалась больше подружкой, а не прислугой боярышни. Девочки вместе занимались рукоделием, а строгая нянька, внимательно следящая за усердием благородной воспитанницы, порой ставила ей в пример аккуратную вышивку Таяны.
Зачастую Оленька даже завидовала своей служанке, поскольку та пользовалась большей свободой, чем она сама. С разрешения хозяев Таяна могла покидать терем и свободно участвовать в народных гуляниях, а самой боярышне разрешалось разве что посещать церковь да очень редко большие праздники. На свадьбы, где могли присутствовать незамужние девицы, девочку не брали. «Мала ещё» – говорили ей, и Оленька обиженно дулась. А потому Таяна стала её глазами и ушами и главной собеседницей.
Для обучения дворовых детей грамоте в дом боярина Григорьева пригласили местного дьякона. Узнав, что Таяна уже может писать и читать, отец Серафим подивился её умению и предложил позаниматься с ней латынью или греческим, но девочка больше заинтересовалась