и совсем другая масса даже по сравнению со звездой.
– Ядро галактики? – усомнился Фай.
– Не знают! Надо подняться на самую крайнюю точку Млечного Пути или даже еще выше, чтобы получить исходный материал для сооружения звезд.
– Что может быть выше?
– Метагалактика. Говорят еще, водород стал результатом чуть ли не Большого взрыва, но я в это не верю. Водород должен вывариваться в котле, который находится на этаж выше видимой Вселенной. В этом как раз и присутствует логика эволюции. Конкретно о жизни внутри котла пока никто не знает.
– Всего-навсего протон, – хмыкнул Фай, – и так высоко подвешиваешь его начало?
– Великое дело получить протон, – не согласился Максим. – Основание нашей Вселенной, первый шаг к химии. Дальше уже звезды с целым веером элементов, составленных из тех же протонов. Не сказать, чтобы очень просто, другой класс работы.
Фай смотрел на него, как будто видел впервые.
– Ты как об этом узнал?
– Тут ничего нового. Большие ядра – вот они перед глазами. Прошлое висит над нами в виде светящихся шаров. По холодному шару мы ходим. Все они требуют от нас сиюминутного и длящегося действия, в котором течет их настоящее. Живи мы на Солнце, утонули бы во времени, как муха в киселе. Чтобы почувствовать его, пришлось бы спуститься на Землю. Попав на поверхность электрона, не знали бы, что такое масса и связанная с ней прочность бытия. Наш с тобой мир слишком мелок, не может целиком укрыть в себе человеческую душу, но и не лишен хотя бы малого и относительного покоя.
– Ядра перед глазами, это верно. Откуда ты взял окрестность?
– Из двоичности.
– А ее?
– Совсем просто. Куда ни глянешь, всюду она. Неужели не замечал? Горячее – холодное, близкое – далекое. – Он споткнулся, подбирая примеры. – Да вот самое обыкновенное: мужчины и женщины.
– Окрестность далеко?
– Окутывает ядро.
– Зачем?
– Без нее нет целого.
– Холодная или горячая, – продолжал Фай по инерции. – Нет, не так, – поправил он сам себя, – мужчина или женщина? – Глаза его маслено блеснули.
– Ты-то сам как считаешь?
– Женщина. Похожа на окрестность – маленькая, легкая, прячется.
– Где же она прячется?
– Вдали.
– Как серна робкая, она умчалась вдаль, – вспомнил Максим.
– Хорошо сказал – серна! – Фай даже слегка причмокнул губами.
– Разве восточные женщины холодны?
– Зачем? – обиделся Фай. – Стыдливость не принимай за холод.
Он был прав. Недавно у него побывала сестра. Фай спал на стульях, стелил себе пальто. А утром все убирал. Нурия, так ее звали, недолго думая, купила ему матрас, хотя он отнекивался. Она приехала в столицу по приглашению брата, но женским своим чутьем догадалась, как тут непросто.
Максим смотрел на стулья, не придавая им значения. Он жил в витальном времени. Малое каждодневное проходило мимо,