до дома, где ее уже заждалась тетушка. Почтенная леди была потрясена, увидев взволнованную дрожащую Милли в сопровождении печально известного в Пуэбло молодого человека.
– Дорогая, что случилось? Ты упала? Ты не ушиблась? – с такими возгласами она помогла девушке присесть.
– Да, я упала, – отвечала та слабым голосом, подумала: «В своих глазах это точно!», а вслух произнесла: – И мистер Марш опять был так добр, что помог мне.
«Он мог выпить мою душу своими губами, но вовремя остановился».
– Где ты упала, дитя мое?
– В конюшне, – простонала Мелинда.
– О, мистер Теодор Уэсли Марш, как приятно видеть вас снова, – сладким голосом с южным акцентом протянула Джина. – Благодарю вас за то, что подняли мою девочку.
Тед почувствовал скрытую насмешку, слегка покраснел, снял шляпу, поклонился леди, но сославшись на дела, почти сразу ушел, даже не посмотрев на Мелинду. Он не хотел смущать ее еще больше. После его ухода она сосредоточилась и взяла себя в руки. Обычно гордая и холодная, Милли была потрясена своим сегодняшним поведением. «Я повисла на нем, как шлюха, да-да, шермановская шлюха, вот кто ты есть, милочка, и нет никаких оправданий твоему распутству!» – так думала она, возвращаясь на ранчо. Ни о каких магазинах речи уже не было, и как добрая Эллин не упрашивала их остаться, Мелинда сослалась на головную боль и умолила тетю вернуться. Джина, конечно, ни в чем не могла отказать любимой племяннице; они к вечеру вернулись на ранчо и рано легли спать. Однако Мелинда была так измучена своими волнениями и угрызениями совести, что почти не могла спать. Едва заснув, она проваливалась в бездну кошмара – под грубый хохот мужчин-врагов ее дом опять горел, а тело разрывала нестерпимая боль. Устав бороться с собой, девушка встала, чуть только покраснел восток. Скорее искупаться, смыть с себя все кошмары, все следы, оставленные объятиями Теодора Марша. Она уже никогда не будет так холодна к мужчинам, как прежде – вчерашний поцелуй помог ей понять, что не все, свершающееся между мужчиной и женщиной, грубо, больно, отвратительно. Бывает и по-другому, мужские прикосновения могут быть нежными, а губы дарят сладкое тепло, растекающееся по всему телу. Девушка накинула легкий пеньюар, взяла розовое мыло (любимый запах!), большое пушистое полотенце, винчестер и, стараясь двигаться осторожно, приоткрыла входную дверь. Но распахнуть ее помешало какое-то препятствие.
– Кто здесь? – испуганно спросила девушка, высовывая в приоткрытую дверь голову и дуло ружья.
– Тише, мисс Лаумер, это я, – шепотом ответил Марш. – Не бойтесь!
– Я нисколько вас не боюсь, – гордо ответила она, опустила ружье и вышла на крыльцо. Марш снял шляпу.
– Доброе утро, мисс Лаумер, – произнес он и замер, сраженный ее красотой. Щеки ее вспыхнули от его страстного взгляда. Она гордо выпрямилась и вспомнила, что стоит перед ним только в легком пеньюаре на голое тело. Ей захотелось провалиться