из двух, тот, что умер, – мой сын, – через силу выдавил Гулевский.
– Боже милосердный! Бедный, бедный мой. – Беата нащупала рукой спинку стула, осела.
В сущности, ничего существенно нового Гулевский не услышал. Когда буйный пьянчужка рухнул перед входом, охранники, чтобы не смущать «платиновых» жильцов, решили оттащить его в сторону, к парку.
– Зачем же на морозе к парку? Разве не понимали, что замерзнет? Почему не вызвать «скорую» или на худой конец милицию? – неприятно удивился Гулевский.
Беата согласно кивнула.
– Я тоже потом их спрашивала. Стоят, моргают. Еще удачно, что я как раз подъехала. Нагнулась, разобрала хрипы.
– Моего… ты обнаружила?
– Нет, я «скорую» вызвала. Парень при мне шевельнулся, сделал какой-то жест в темноту. Почудилось вроде, как пытается что-то сказать. Вот и приказала охране пройти по периметру. Так и обнаружили второго. К сожалению, уже неживого.
Беата виновато вздохнула.
– Кто именно обнаружил? – для проформы задал вопрос Гулевский.
– Охранник Бовин. Сегодня, как помню, не его смена. Впрочем, уточню.
Беата склонилась к селектору и потребовала выяснить, дежурит ли Бовин. Если да, – пригласить.
– В страшное, равнодушное время живем, – скорбно произнесла она. – Взять охранников. Бывшие милиционеры, семьи, у кого-то внуки. И поди ж ты, – легче заморозить человека, чем утруждаться хлопотами. Мне кажется, в девяностых, когда всех втянули в повальную денежную гонку, из людей вымыли самое важное – сострадание… У тебя ж телефон названивает! – спохватилась она.
Гулевский подошел к вешалке, на которой повесил дубленку, выдернул из бокового кармана вибрирующий мобильник.
Звонил Стремянный – из бюро судебно-медицинской экспертизы. По заключению эксперта, смерть наступила вследствие отравления одним из самых «тяжелых» психотропных – азалептином. При передозировке – полное нарушение рефлексов, вплоть до коматозного состояния. А смешение со спиртным приводит к необратимым изменениям в психике. В чистом виде – это зеленовато-желтый порошок из малюсеньких кристалликов. Так что попасть случайно в паленое спиртное никак не могло. Зато можно подмешать.
– Заключение, на минуточку, с полторы недели как готово. Не больно, как видишь, торопятся, – добавил Стремянный, намекая на предшествующий разговор. – А если отправлять по почте, еще недели две сроков вылетит. Я уж сам позвонил этой Цыпко от твоего имени, чтоб срочно забирала.
– Правильно сделал, – согласился Гулевский. – Но сейчас главное – реанимация. Чем быстрей выйдет из комы Вадим, тем быстрей узнаем, с кем они общались.
– Не узнаем, – глухо ответил Стремянный. – Мне с полчаса как отзвонился Егор Судин. Вадим умер, Илья…Ты слышишь, что я сказал?
– Да. – Гулевский отключился. – Вот ведь… оба, – жалобно произнес он.
– Я поняла, Илюша. – Беата кивнула. – Что ж делать, милый? Надо перетерпеть. И думать о близких, которые слабее тебя, и им нужна опора. Твоей жене наверняка