с грязными оборванцами и выпрашивала кусок хлеба на пропитание. Голодала и радовалась всякому брошенному куску. Иоанна была изнеженной, привыкла к расшитым мягким одеждам и таким же сандалиям. Сменить все это на грубую одежду из посконного холста или из овечьей, козьей и верблюжьей шерсти и шастать босыми ногами по камням это неимоверная глупость со стороны женщины, дикое насилие над собой. Антипа не думал, что это продлится долго, а потому, не колеблясь, заверил Хузу, что скоро его жена на четвереньках приползет назад. Станет на коленях умолять мужа, дабы тот простил и принял ее снова. И тогда все будет зависеть от слова Хузы.
После этого домоправитель приободрился и приступил к отчету о делах во дворце. Он делал это один раз в три дня, старался докладывать так, чтобы тетрарха не очень беспокоили внутренние дворцовые проблемы и не отзывались недовольством на домоправителе. Иногда, правда, бывали случаи воровства, скандалов и стычек между придворными. Тогда Хуза очень умело переваливал все на плохую дворцовую стражу, и тетрарх неистовствовал, распекая начальника стражи. Многие начальники стражи после докладов Хузы поплатились своим местом, а иные головой. Лишь последний удерживался долго, потому что был хитер не менее Хузы.
Придворные боялись Хузу, втайне люто ненавидели и жаждали, чтобы он окочурился. И он, конечно, знал об этом.
Сейчас Хуза понимал, что все вокруг, проведав, что от него сбежала жена, будут тайком заходиться от насмешек. Фарисеи и книжники обязательно напомнят о законе Моисея, хоть он никак его не нарушил своим отказом обвинить жену в неверности. Конечно, он мог бы совсем иначе поступить с нею, но она была молодая и привлекательная, вторая, после смерти первой. Хуза хотел бы вернуть ее домой.
Он знал, что Иоанна всегда любила слушать бродячих болтунов, и не запрещал этого. Ему было на руку. Она всякий раз приносила новости о тех, кто растаскивал по тетрархии вредную болтовню, и о тех, кто растопыривал уши для этого суесловия. Хуза был в курсе многого, это нередко помогало в делах. От жены наслушался об Иоханане Крестителе. Тот в своих речах неустанно долбил Ирода Антипу за нарушение закона. Тетрарх при живой жене сожительствовал с неразведенной женою сводного брата Боэта, Иродиадой.
Галилеяне глухо роптали, передавая друг другу речи Иоханана. Будоражились, забывали страх, возмущенно плевались в сторону тетрарха.
Хуза содрогался, слушая жену, сердце колотило, ибо он отчетливо понимал, что тетрарх никому не простит и не упустит своего момента.
Сейчас Хуза видел, что царь был в курсе речей Иоханана в адрес римлян, но не ведал о нападках на себя. Ему боялись принести эту весть. Каждый разумел, кто первым придет с такой новостью, может вмиг лишиться головы. Но также может остаться без головы любой, кто вовремя не принес весть. А слухи ползли, как змеи.
Между тем доносительство не являлось обязанностью Хузы, для этого у тетрарха были доносчики. Они, как крысы, шныряли повсюду, их почти всех знали в лицо, а потому при них всегда несли хвалебный