для них выстроили Люди.
Так что Лисята не ошиблась: дома – для Людей, но не чтобы жить, а чтобы лежать мертвым.
– Мы все пойдем, – объяснила Лисья Шапка. – Все до одного. И вы все тоже.
– Все заняты будут, – пробормотал Дарр Дубраули, глядя в сторону. – Птенцы как раз вылупятся. Забот много.
– Но не у тебя, Дарр-с-Дуба-Растущего-у-Липы. Ты такой же, как я.
Она имела в виду – без пары, без подруги, одинокий, свободный.
– Ну, – промямлил он, – я не знаю.
Лисья Шапка повернулась к нему, словно отвлеклась от мыслей:
– Чего не знаешь?
– Ну, просто пока не знаю, – окончательно смешался Дарр и перелетел на другое место. – Вот и все.
Это случалось с бессчетными Воронами на протяжении бессчетных поколений, но, разумеется, для каждой Вороны это случалось впервые в истории мира. Когда приблизилась весна, Дарр Дубраули почувствовал, будто его естество выросло вдвое, потому что включило в себя другое существо. Как это возможно? Как вышло, что другая птица – такая быстрая, умная, большая – вдруг стала частью его? Куда бы он ни полетел, когда удлинились дни, там уже оказывалась Лисята или прилетала вскоре и тоже удивлялась, но не так сильно, как Дарр.
– Это ты, – говорила она. – Я тебя знаю.
Дарр решил, что их объединяет что-то неощутимое, невидимое, вроде паутины. Чудесно. Позднее он скажет себе: «Она просто следила за мной и знала, куда я могу полететь, и сама туда отправлялась», и это тоже чудесно, если подумать, – но тогда думать он не мог. Просто дивился, изящно раскланивался, называл свое имя, которое она наверняка отлично знала.
Она редко бывала одна, куда бы ни полетела. Вокруг нее собирались самцы, которых Дарр никогда не видел прежде, они словно выходили из черной земли или скал – и его бесило, что они смеют приближаться к ней, бесило, что она их вообще терпит! Впервые в жизни он понял своего мрачного и подозрительного Отца. Никто из них ей был не важен; она могла вдруг вскочить и неторопливо улететь, пропасть и оставить их с Дарром гневно пялиться друг на друга. Как же она летает так медленно, но при этом так быстро? Если он набирался смелости и бросался за ней, Лисята всегда оставалась впереди; иногда он терял ее из виду, а потом, кувыркаясь в воздухе, замечал далеко впереди: отдыхает, а вовсе не ждет именно его. Когда он подлетал поближе и прикидывал, как бы присесть рядом с ней, ее уже не было видно. Снова пропала.
Когда она опять проделала этот трюк, он крикнул ей вслед: «Стой!» Но она не остановилась. Дарр опустился на ветку дерева, признав поражение, и снова крикнул, но не обычным кличем: «Пожалуйста, постой».
И она остановилась. Села на ветку и осталась. Дарр собрался с силами и подлетел к ней, сел не слишком близко, очень аккуратно.
– Почему ты остановилась? – спросил он и сразу же пожалел об этих словах, но Лисята только посмотрела на него нежным глазом (в другом ему всегда виделась хитринка) и ответила:
– Потому что ты попросил, Дарр-с-Дуба-Растущего-у-Липы.
Наверное, она точно