дома. Пейдж с радостью заняла спальню под крышей, хотя она была не такой большой, как комната ее детства, и ей постоянно приходилось нагибаться, чтобы не удариться о потолочные своды.
При воспоминании о двух годах, проведенных вместе с Пэт и Дженни, у нее на глаза наворачивались слезы. Это было самое счастливое время в ее жизни. Порой она до боли скучала по нему. Три девушки-парикмахера, которые постоянно сидят на мели после оплаты аренды, трат на еду и одежду, – эта жизнь ей казалась раем. Когда у них не было денег куда-то сходить, они покупали попкорн, дешевое вино и устраивали вечеринку дома, болтая о женщинах, чьи волосы они стригли и красили, о парнях и сексе и хохотали до упаду.
А потом в ее жизнь вошел Уэс, успешный бизнесмен, на шесть лет старше ее. Противно осознавать, что ему тогда было столько же, сколько ей сейчас, – двадцать девять. Он казался таким практичным и зрелым, не мальчишкой, а настоящим мужчиной. Она делала ему стрижку всего пару месяцев, когда он попросил ее о свидании и отвел в такой высококлассный ресторан, где даже официантки одевались лучше ее. Он водил новенький «гран-при» с удобными кожаными сиденьями и тонированными окнами. И гонял на большой скорости, что в ее тогдашние двадцать три не казалось опасным. Это казалось волнующим. Даже притом, что он орал и подрезал других водителей, это казалось его правом – он имел власть и силу. И богатство, по ее стандартам.
У него был свой дом, который ему ни с кем не приходилось делить. Деньги он зарабатывал игрой на бирже – утомительная работа, требующая блестящего исполнения и огромной энергии. Ему каждый вечер хотелось водить ее в рестораны, покупать красивые вещи. Он вынимал из кармана бумажник и говорил: «Я не знаю, чего бы ты хотела, какая вещичка заставит тебя закричать, что она изумительна, поэтому я хочу, чтобы ты сама себе что-нибудь выбрала. Поскольку единственное, что имеет для меня значение в этом мире, – это сделать тебя счастливой». Он вытаскивал пару купюр и вручал ей двести долларов, настоящее богатство.
Пэт и Дженни он не нравился, но тут не было никаких загадок. Он относился к ним без уважения. Как к мебели или обоям. Отвечал им максимально односложно. Но она не могла вспомнить, что именно они говорили, когда пытались предупредить ее насчет его.
А потом безумие ее жизни вышло из-под контроля. Случилось то, что до того дня казалось невозможным: он ударил ее, а она после этого все равно вышла за него замуж. Они сидели в его модной машине и спорили, где она теперь будет жить. Он считал, что ей лучше пожить дома с матерью, а не в развалюхе с двумя лесбиянками. Спор перешел в ссору, она много всего ему наговорила. На что он ответил: «Я хочу, чтобы ты жила с матерью, а не в публичном доме».
– О каком дерьме ты думаешь, называя дом, где я живу, прибежищем проституток?!
– Как ты со мной разговариваешь!
– Ты назвал моих подруг шлюхами и лесбиянками и смеешь критиковать мой подбор слов?!
– Я просто думаю о твоей безопасности. Ты сказала, что хочешь выйти за