понятно. А теперь давай, сынок, рассказывай: с чем пожаловал? – скрипнул благодушно Бородавка.
– Дон Винченцо, прошло уже больше месяца, как я подал вам проект создания Русского филиала. Русский рынок откроет перед нашим бизнесом стратегические просторы, а мы всё тянем с его освоением. Вас что-то не устраивает в моих предложениях?
Аллигатор обволакивал элегантного заместителя удушающей ласковостью Санта Клауса:
– Паоло, мальчик, ты делаешь всё безукоризненно. Клянусь Большим жюри присяжных!
Слишком безукоризненно, дьявол подери! – добавил про себя Бородавка. Он едва выносил этого лощеного педрилу. И дело не в том, что предки Паоло были задрипанными неаполитанцами. (Если понадобится, Большой Босс приблизит к себе хоть вонючего малайца.) Этого яйцеголового умника он сделал своим заместителем только потому, что старался отделять бизнес от эмоций: в деле не должно быть ничего личного! Но «гарвардскую вонючку» подле себя всегда только терпел.
– Дон Винченцо, деньги проплывают мимо корпорации! Сколько уже уплыло, когда наша морская пехота распатронила дворцы этого чёртова Хусейна! Из Ирака не тащит только ленивый, а мы остаемся в стороне – и теряем миллионы…
То, что он сейчас говорил в глаза Дону, было изрядной дерзостью. Но Паоло душила лютая злоба: старый индюк с его тремя классами католического приюта ни на йоту не смыслит в искусстве, но боится выпустить хотя бы крохотный рычажок из своих потных лап! Между тем набрали силу молодые волки, и первый среди них – он, Паоло Банделло.
Конечно, бережёного Бог бережет, и лучше бы прикусить язык. Но, понимая, что делает глупость, Паоло перечислял Боссу все его промахи:
– В Колумбии мы погнались за дешевизной, доверили дело дилетантам, и они провалили элементарную операцию. В итоге арестована партия из двенадцати полотен: Дали, Моне, Эль Греко… В Турции мы позорно упустили три работы Пикассо. А сотни картин и скульптур, которые Гитлер награбил у евреев? Сегодня их уже внесли в «чёрный список». Значит, завтра все это будет изъято из музеев Линца и Граца, распылится по частным коллекциям, а мы опять считаем ворон! И вот теперь ещё Россия, которую мы никак не хотим прибрать к рукам. А это вам не паршивый Ирак: тут – Кандинский, Шагал, Малевич, не говоря о старых фламандцах, мастерах итальянской школы, импрессионистах…
Старый Дон, поглаживая знаменитую бородавку, до конца выслушал горячащегося заместителя. И, озарив очередной рождественской улыбкой, потрепал по плечу.
– Справедливо! Справедливо говоришь, сынок! За последнее время мы несколько раз капитально лопухнулись. А проект твой я подписал: открываем Русский филиал (у меня тоже стоит на это дело!). Просто тебе не сказал – позабыл, что со старика возьмёшь?
Приобнимая Паоло, Бородавка подвел его к дверям:
– Ступай, сынок! И передай привет маме. Скажи – на днях непременно загляну отведать ее изумительного тимбалло ди ризо!
Подбирая полы белого плаща, элегантный