Шприц, сказал он, на тот случай, если его сердце остановится. Кристина знала, что у ее отца нет проблем с сердцем, но она не была специалистом в этой области. Она согласилась.
В следующий раз Кристина увидела своего отца на следующее утро, 29 декабря 1998 года, в часы приема. Выглядел он бледно и нездорово, намного хуже, чем когда его привезли в Истон{84}. Врачи утверждали, что состояние мистера Шрамма ухудшилось не из-за инсульта. Его пульс колебался, а давление падало. Судя по всему, мистеру Шрамму становилось хуже и хуже, и Кристина начала мысленно готовиться к неизбежной смерти отца. Тот факт, что на следующее утро состояние ее отца стало стабильным, показалось ей каким-то медицинским чудом. Ей даже сказали, что он идет на поправку. С каждым днем он был все более оживленным. Ее приход каждый раз был чем-то радостным. Жена и дочь Отто приходили практически каждый день с печеньем и горячим термосом, и он всегда был счастлив их видеть, и еще счастливее становился, когда Кристина целовала его в макушку, перед тем как уйти на работу. Она разрешила себе начать надеяться на лучшее. Казалось, что худшее позади.
На третий день Кристина Тот получила странный звонок от постоянного терапевта ее отца, доктора Роберта Сильбермана. Сильберман сказал Кристине, что кто-то из сотрудников больницы – он не знал, кто и зачем, – самовольно заказал несколько анализов крови для ее отца, результаты которых оказались столь же загадочны. В крови Оттомара Шрамма содержался дигоксин, препарат, который ему никто не выписывал. Сильберман сказал, что уровень дигоксина был «выше некуда». Доктор Сильберман не мог объяснить ничего из описанного, но пообещал позвонить, когда будут готовы результаты новых анализов. В 1:25 ночи доктор перезвонил ей, он был шокирован. Новые анализы подтвердили предыдущие. А отец Кристины Тот умер.
«Пожалуйста, прислушайтесь к тому, что я вам скажу, – говорил Сильберман. – Когда вы приедете в больницу, они спросят, желаете ли вы провести вскрытие. На вашем месте я бы согласился». Кристина ничего не понимала. Из-за дигоксина, сказал Сильберман. Он боялся говорить что-то еще.
Семья Кристины приехала в палату ее отца в Истоне на следующее утро и обнаружила ее пустой за исключением Чарльза Каллена, который все еще работал в свою ночную смену. Кристина почувствовала, что медбрат как будто бы ждал ее. Он провел семью Кристины по коридору в другую палату. Тело Отто Шрамма лежало там, вымытое, причесанное и все еще присоединенное к машинам. Его мертвый вид шокировал Кристину. «Я дам вам немного времени», – сказал Чарли. Эта фраза почему-то напрягла Кристину – будто время наедине с отцом было личным подарком от этого медбрата, – но она прогнала эти мысли. Спустя несколько минут Каллен вернулся. Он хотел знать, планирует ли семья требовать вскрытие.
Кристина вспомнила то, что сказал ее доктор Сильберман. «Полагаю, что да, – ответила она. – Мы думаем об этом».
Каллену будто не понравился ее ответ. «Зачем вам вскрытие?» – спросил он. Он напомнил ей, что в завещании мистера Шрамма был указан