а кто? За что? Был человек один, который меня во что-то ставил. Были нету! Ой, плохо мне! Плохо. Владик Шоршон– чик, он один на меня как на человека смотрел, не то что все остальные. Они меня в грош не ставят! Для них я баба. Красивая, и ладно. А что у меня в душе… про то никому дела нет!..
Я слушала Маргариту, не зная, чему и верить-то, неужели лахудра каким-то образом узнала о моей причастности к этой истории и теперь бросала наглый вызов?
Женщины обычно меня не любят, во всяком случае уж душу-то передо мной в жизни никто не открывал. Почему же я должна верить этой? Которую мне больше всего хотелось задушить капроновым чулком?
– Я не вру, – всхлипывала Белкина, пытаясь утереться о мое платье, – поедем со мной… я все тебе покажу.
Остаться с нею наедине – вот настоящий соблазн. Но я не спешила соглашаться, наблюдая за тем, как волосы моего мужа заливает то красный, то синий свет мигающих над баром лампочек.
Наконец я поддалась искушению и отправилась вместе с Марго к ней домой.
Что же, интересно, задумала эта дрянь? Убить меня? Но останутся свидетели, которые с готовностью подтвердят, что она уговаривала меня весь вечер ехать с нею. Тогда, может… Белкина располагает необходимыми документами, подтверждающими, что я была на самом деле коротко знакома с Шоршоной и пришла мстить… Ну сама– то она со мной вряд ли управится… Значит, в доме или в парадняке нас ждет, дождаться не может убийца. Или, что более вероятно, мадам взялась по новой изображать жертву – в таком случае, я приглашена в качестве свидетеля. Значит, кто-то сидит сейчас в ее конуре, и когда мы переступим порог полутемной передней, на фоне незашторенного окна промелькнет чей-то зловещий силуэт, или даже я стану свидетелем покушения.
Мы взяли такси – я вовсе не собиралась пускать шпионку в свой «мерс». Ко всему прочему, мне был нужен еще один свидетель, видевший, по крайней мере, что до подъезда мы добрались без приключений.
Минут через десять машина остановилась, я не без удовольствия для себя отметила, что мы подъехали чуть ли не к самым дверям. Я рассчиталась с водителем, который никак не хотел брать деньги, уверяя, что в жизни не возил более красивой женщины, и клянчил телефончик.
Теперь я была более чем уверена в том, что он не только запомнит меня на всю жизнь, а еще и недели три будет рассказывать байки в пивной.
Удачно, что стоящая рядом Марго принуждена была слышать каждое мое слово. Да, жизнь я ей усложнила, то ли еще будет.
Я осмотрелась, собирая в памяти наиболее интересные детали, которые в дальнейшем можно будет использовать в последней и самой страшной повестушке Владислава Шоршоны «Ярость».
На улице было довольно-таки темно, хотя кое-где светились окна. Ага. Мы на Моховой – узнала я черную, возвышающуюся как скала церковь, мимо которой мы проехали. Сразу же вспомнилось что-то о Пушкине… Тревожные предчувствия сжимали горло. Урча и ластясь к ногам, неведомо откуда вынырнул черный пушистый кот. Я проводила взглядом машину, больше всего на свете не желая входить в проклятый дом, и тут же как ни в чем не бывало