ремонтные работы механики военных судов, что было сложным и ответственным делом. Особенно в годы войны. Там же, в Хабаровске, он встретил нашу Маму, которая работала как акушер-гинеколог в родильном отделении огромного госпиталя, где родились все мы, дети нашей семьи.
Я хорошо помню Хабаровск, всю жизнь мечтая там побывать, вдохнуть его неповторимый воздух и снова увидеть грозный и прекрасный Амур. Помню с раннего детства весенний ледокол. Это грандиозное, волнующее зрелище вздымающихся и наползающих друг на друга ледяных громад, с диким неистовым грохотом трескающегося льдса и ревущей движущейся стихии.
Зимний Амур, покрытый толстым, надёжно крепким льдом, всегда был источником снежных радостей детворы. Его холмистые берега превращались в горки для катания на санках. Летишь сначала с горки, потом по плоской равнине заснеженного пляжа и вылетаешь далеко на речной лёд. Чудо! Восторг разгорячённых румяных лиц! Смех и суета! И бесконечное ощущение счастливого беззаботного детства!
В те далёкие времена вся архитектура домов нашего района ограничивалась простыми коробками огромных стандартных домов с коммунальными квартирами, где был единственный на весь этаж туалет. На таком этаже могли проживать десятки семей. Кухня, тоже одна на весь этаж, представляла собой огромную комнату, вдоль стен которой были сколочены длинные стеллажи вместо столов, сделанные из простых щербатых досок. На них каждая хозяйка имела своё место для примуса, ведра с водой и небольшого рабочего места для приготовления пищи.
Как и все дети я, падая, разбивала коленки, наступала на стекла, прыгая босиком под летним тёплым дождём, сваливалась с заборов и деревьев, случалось, что висела на них, зацепившись платьем за ветки, пока кто-нибудь из взрослых не придёт на помощь.
Однажды, пуская мыльные пузыри пустой катушкой от швейных ниток и обычного мыла, я сидела на подоконнике второго этажа, я ела огромный красный помидор. Увлекшись пузырями, я случайно локтем столкнула помидор, лежащий на подоконнике рядом, прямо на проходящего под нашими окнами офицера в белоснежной летней военной форме. Помидор попал прямо в цель: на его белую фуражку, на плечи и спину. Увидев, что натворила, я испугалась и пулей отлетела от окна. Знаю, что родители извинялись за мою оплошность, но меня никто не ругал и не наказывал, понимая мой проступок как детскую оплошность. Никто на свете не вырастал без больших и маленьких глупостей, проступков, случайностей и ошибок.
Стояла холодная дальневосточная зима. Минус 30–40 градусов по Цельсию. Нас, детей младшей группы детского сада УМВД, выпустили во двор на прогулку. Тепло закутанные дети были заняты беготнёй между огромными выше детского роста сугробами. А мне понадобилось вернуться в дом. Я взошла на деревянное крылечко, сняла варежку и голой ладошкой решила открыть дверь. Холодная дверная ручка вдруг оказалась липкой.
– Интересно, – подумала я, ж почему с варежкой ручка не липнет, а с голой ладошкой липнет?
Я попробовала прикоснуться отдельными пальцами