техники. Ты даже представить себе не можешь, сколько там всего попадается. Настоящие россыпи. Клондайк. И мы обогащаемся, и государство не в накладе.
– Остальным сотрудникам, наверное, обидно?
Они свернули за угол и начали спускаться по лестнице, пролегающей вокруг колодца с лифтом, затянутого зеленой металлической сеткой.
– Мы стараемся не афишировать свой достаток, – пояснил Воронов. – Я принимаю на работу только надежных, проверенных людей.
– Преданных своему делу.
– Лучше не скажешь! Да, преданных своему делу. Они знают, какая ответственность на них возложена, и дорожат своими рабочими местами. Ну и головами тоже. В буквальном смысле. – Воронов хохотнул. – У нас тут недавно случай был. Один нечистый на руку плавильщик взялся понемногу изделия выносить.
– Думаю, у вас тут видеонаблюдение организовано, я прав? – предположил Переверзин, когда они вступили в коридор без окон с редкими металлическими дверями.
– Естественно. Но мало кто об этом подозревает.
– Скрытые камеры?
Воронов по-дружески хлопнул Переверзина по плечу.
– Правильно мыслишь. Но слушай дальше. Тот прохиндей, видно, раскаялся или испугался, что привлекут к уголовной ответственности за хищения в особо крупных размерах. Теперь уж не выяснить.
– Погиб? – спросил Переверзин, невольно понижая голос.
– Если бы просто погиб. – Остановившись перед массивной бронированной дверью, Воронов поднес руку к кодовому замку, но клавиши не нажал, а посмотрел гостю в глаза. – Он выпил бутылку технического спирта и сунул голову в индукционную печь. А там знаешь, температура какая? Пришлось придурка в закрытом гробу хоронить. Это я к чему? Ах да! Мы об ответственности говорили. И теперь, Антон, ты тоже к нашим секретам приобщен. Видишь, я при тебе дверь открываю…
Пальцы Воронова медленно прошлись по панели. В какой-то момент Переверзин испытал острое, почти непреодолимое желание крикнуть, что он не желает ничего знать, не собирается ни во что вникать, а прямо сейчас уйдет и забудет все, что успел увидеть и услышать. Но было поздно. Во-первых, он уже знал слишком много, чтобы его оставили в покое. Во-вторых, Переверзин никогда не простил бы себе, если бы проворонил такую возможность разбогатеть и войти в круг по-настоящему деловых людей, которым всегда втайне завидовал.
– Открывай, – произнес он слегка осипшим голосом.
– Тогда милости прошу. – Воронов толкнул дверь. – Покажу тебе наши печи.
Перешагнув порог, Переверзин почувствовал, как его лицо обдало жаром. Словно он в пекло вступил. По собственному желанию.
5 декабря. День. Компания «Бизнеском»
Еще никогда понедельники не казались Николаю Рахманову такими длинными. Он весь измаялся, бродя по холлу, где выпала его очередь дежурить. Сидя в комнате отдыха или за мониторами, можно было хотя бы развлечься пасьянсом или даже фильмец какой-нибудь украдкой посмотреть. В холле строго-настрого воспрещалось пялиться в мобильники