Запона, так как он сам уходит от хозяина и открывает свое дело, вызвал парня на улицу.
Дескать, надо потолковать насчет еще одного чрезвычайно выгодного заказа.
Дальнейшее прошло как в стандартном детективном кино. Правда, Дудору этот бандит все-таки успел подрезать, но слегка – больше напугал, поскольку, едва блеснул нож, мои снайперы всадили в него сразу две арбалетные стрелы, целясь так, чтоб подранить, но не убить, а еще двое поспешили обезоружить воющего от боли незадачливого киллера.
Этим же вечером несостоявшийся убийца лично предстал пред ясны очи Петра Федоровича.
Но тут я сплоховал.
Надо было довести начатое до конца, но, поприсутствовав на допросе, я уже через полчаса понял – Губач предан своему хозяину не на страх, а на совесть. Получалось, что без вздергивания на дыбу и полосования кнутом не обойтись, а любоваться пытками я как-то еще не научился.
Понимаю, что тут без нее никак и так далее, но все равно смотреть на это было неприятно, а потому я ушел из темницы, бросив на ходу слегка удивленному Басманову, что дальше он пусть как-нибудь сам.
И надо же было такому случиться, что палач не рассчитал своих усилий и первыми же тремя ударами вышиб из обвиняемого дух, заметив в свое оправдание, что тот оказался уж больно хлипок.
Честно говоря, мне как-то плохо верилось, что профессионал, который в своем деле собаку съел, мог так неумело владеть кнутом. Не сходилось оно что-то, но не пойман – не вор.
Впрочем, суд все равно состоялся, причем Дмитрий демонстративно самоустранился от него. Мол, коль покушение готовилось на его священную особу, то он не вправе присутствовать в числе судей и пусть все решает сенат.
Сам Шуйский все отрицал, достаточно ловко выкручиваясь. Дескать, никому он ничего не поручал, а Губача, который действительно служил у него, боярин отпустил на волю еще две седмицы назад, а потому за него не в ответе.
Увы, но и дворня тоже подтвердила, что и впрямь ни в тереме боярина, ни на его подворье они за последние две седмицы Губача не видели.
Более того, Шуйский набрался наглости предположить, что не иначе как дерзкий холоп тут же нанялся к иному хозяину, который и повелел ему совершить это черное дело.
Мало того, так боярин еще высказал собственную догадку. Мол, раза два с тех пор он видел своего бывшего холопа отирающимся поблизости от подворья... князя Мак-Альпина, а теперь мыслит – может, тот ошивался там неспроста?
Однако Басманов немедленно заявил, что он уже опросил дворовых людей князя и Губач ни разу не попадался им на глаза, а потому если и бродил там, то, напротив, со злым умыслом.
Как знать, если бы не его вмешательство, возможно, и меня отволокли бы в пыточную, тем более что настрой у бояр был довольно-таки решительный, особенно у той семерки, которая по моему распоряжению слегка подмела своими бородами мусор на царском дворе.
– А ежели потачку иноземцам давати, то уж своим родовым сам бог велел, – заявил перед вынесением приговора князь Мстиславский, и большинством голосов