тварь, отошел, Полина присела на стул (ноги от напряжения не держали ее вовсе), а Яков отвлекся на банку, человек на столе вдруг немыслимым образом изогнулся – и заревел трубно, напугав медиков.
Не умрет, донес человечек-мотылек. Теперь точно не умрет.
Денис открыл глаза.
Полина, еще не придя в себя от страшного крика раненого, с беспокойством вгляделась в темное пространство коридора за полуоткрытой дверью медицинского блока. Ей показалось, что она увидела там сына. Она даже сделала несколько шагов к выходу.
– Денис?
Человечек-мотылек возвратился, и Денис поспешно отступал к лестнице. Очень хотелось спать. Но главное: он сумел помочь. Сам не знал, как, да это было и не важно, но сумел.
– Сынок, это ты?
– Полина, – сказал Хирург. – Мы не закончили. Сейчас обработаем раны и перевяжем…
– Мне кажется, – неуверенно сказала она, – там мой Дениска…
– Откуда ему взяться? Спит твой Дениска. Посвети лучше.
Но она еще почти минуту вглядывалась в темноту коридора, пока не удостоверилась, что там действительно никого нет.
Торги завершились под утро. Большинство караванщиков к этому времени спали прямо на полу. Запах в Зале стоял такой, что глаза Сергея слезились, и он покашливал.
Джедай все-таки купил «шоколад» за свиную колбасу, добытую в метро на «Речном вокзале», и патроны; был взбешен ценой, но вида старался не показывать.
Василий ушел в самый дальний угол, уселся на пол и, прислонив голову к стене, задремал. Почти сразу к нему присоединился младший Джедаев сын, привалился, устроился поудобнее и тоже закрыл глаза. Не спали только сам Джедай, его старший, трое членов Совета Общины, Сергей, да странная женщина, пришедшая с караваном. На протяжении всех торгов она то и дело принималась плакать – но теперь почти беззвучно.
Аркадий Борисович жадно расспрашивал Джедая о том, что видели караванщики в дороге, о том, какая жизнь на Ганзе, какая в Полисе. Тот отвечал скупо, сквозь зубы – все не мог простить себе слабости, которую проявил при покупке «шоколада». Добиться красочного, подробного рассказа банкир так и не сумел.
Сидевший рядом с членами Совета Сергей следил за их разговором невнимательно: все его мысли занимала женщина, так нагло и зло его отшившая. Однако ни малейшей обиды на женщину в нем не было. Напротив, Сергей все еще жалел ее и хотел бы хоть чем-нибудь помочь.
– Кто она? – спросил он Джедая, вклинившись в разговор и кивая в сторону женщины.
– Сумасшедшая сука, – отрезал караванщик.
Сергей молчал, ожидая продолжения.
– Прибилась к нам три дня назад, – сказал Джедай. – Толку от нее нет. Поклажу нести не может, устает. Стрелять не умеет. Парни пробовали… – он сделал неопределенный жест лапищей, – так стала кусаться, царапаться, вцепилась в лицо и чуть не оставила без глаз… Куда там вашим волкокрысам…
– Не знаем, что с ней делать, – добавил старший сын.
Валентин Валентинович заволновался, с подозрением косясь на Сергея.
– Ты