Полина через силу кивнула. – Сама до дома дойдешь иди провожатых выделить?
– Не надо… – пробормотала Полина. – Я сейчас. Оклемаюсь маленько и работать.
– Да ладно уж, – грубовато-ласково сказала бригадирша, – работница. Наработаешь еще, успеешь. Иди домой, потихоньку только.
Полина поблагодарила и медленно, с остановками, побрела к себе.
Денис только что вернулся с занятий, с аппетитом уплетал холодную вчерашнюю картошку, принесенную отцом из общей столовой, посыпая солью, закусывая маленькими кусочками черного хлеба и запивая чаем, подсластив его самую малость: таблетки сахарина в семье берегли.
Полина легла, вытянулась и замерла, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не застонать, и чувствуя, как внутренности сворачивает жгутом.
– Мама, – позвал Денис. – Ты как?
– Да… ничего, – с усилием ответила она, быстро и незаметно вытирая слезы, катящиеся по щекам. – Немного спину потянула на работе… Папа… не возвращался?
– Я не видел. – Сын доел, аккуратно вытер и убрал посуду, достал из сумки книгу и залег на постель, угнездился рядом с матерью, на Сергеевом месте. – Он пошел наверх?
А Денис ведь ничего не слышал о том, что умер Иван Трофимович, а следовательно, не мог знать, и что Сергей сегодня в похоронной команде. Полина всегда поражалась проницательности сына – впрочем, это было не самое удивительное из его качеств.
– Может быть, куда-то недалеко… Наверняка пустяковое задание…
Денис кивнул, и у Полины возникло отчетливое ощущение, что сын знает гораздо больше, чем говорит.
– Мама, – попросил Денис. – А расскажи, как вы познакомились с папой.
– Ну ты ведь знаешь, – улыбнулась Полина через силу.
– Я люблю эту историю…
Полина кивнула, былинным тоном завела рассказ. Это была и ее любимая история тоже; самое главное и самое светлое воспоминание о канувшем мире, о сгинувшей жизни, об оборванной молодости. Майский день, когда они познакомились с Сережей. Теплый ветер вдоль Варварки, приятная тень под фронтоном Ленинской библиотеки, нетрудный груз пыльных книг в руке, очередь из щебечущих студентов… Симпатичный парень… Мгновенное чувство: это он. Это навсегда.
Ее вдруг начало клонить в сон; боль медленно отступала, и Полина быстро отключилась, спала около часа без сновидений, а проснувшись – так же внезапно, как заснула, – почувствовала себя отдохнувшей, будто проспала несколько часов. Она не могла бы сказать уже, где закончился ее рассказ сыну, а где началось легкое, волшебное сновидение.
Боли не было.
Полина оглядела комнату. За столом, при свете свечи, Денис что-то писал в тетради, высунув от усердия кончик языка: делал домашнюю работу. Все повторяется, подумала она. Полина очень хорошо помнила себя в этом возрасте. Она хотела сказать сыну, чтобы был поаккуратнее и повнимательнее, но Денис вдруг отвлекся, посмотрел на нее и улыбнулся – так, что ей расхотелось делать ему замечание.
Отпив суррогатного чая, она отправилась в медицинский блок.
В