солнечным лучом, золотится ореховое ложе Винчестера.
Через час пути воображение, одурманенное пейзажами пустыни, начало рисовать и вовсе фантастические картинки, наплывающие одна на другую под звуки тектонической музыки «Звездных войн»; и тогда перед его взором появлялся то полузасыпанный вход в пещеры с золотом Монтесумы, то обгоревшее шасси летающей тарелки с голосующим на обочине космическим пришельцем. Постепенно тяжесть этих фантомов осела в затылке тупой пульсирующей болью, очень хотелось пить, и он уже пожалел о своем упрямстве…
Однако неожиданная выходка Виолы внесла поправку в ход событий. Буквально через несколько минут после ее эпатажного жеста справа от дороги появился покосившийся дорожный знак, сообщавший, что через три мили произойдет слияние с 95-м хайвеем.
– Жизнь скоро станет лучше и, возможно, веселее, – сказал Юлиан. Он улыбнулся и, слегка скосив глаза в сторону женщины, добавил: – Твои пальчики похожи на игральные карты. Покерный набор. Особенно сейчас, когда ты ими шевелишь. Прямо червовый флэш-роял.
– Ты мне когда-то, кажется, говорил, что мои ноги сыграли немаловажную роль в твоем выборе, – взглянув на него мельком, произнесла Виола.
– Солнце мое, ты еще не успела открыть рот на той незабываемой парти «а-ля русские барды в изгнании», как я подумал: «Эту длинноногую нельзя упустить…», после чего с большим напряжением ждал, когда ты скажешь первую фразу. А ты все молчала и молчала. Потом наконец сказала…
– Что же я сказала?
– Ты выступила в защиту летучих мышей…
– А-а, это по поводу той картины с летучей мышью… Я только помню, что она была без рамы и хозяйка все время говорила: «Осторожно, свежее масло… свежее масло…»
– Да, там была изображена маленькая девочка с кукольным личиком и роскошной копной золотых волос, а над ней летучая мышь с короной на голове… У художника явно проглядывали садистские наклонности, но все вокруг ахали и причитали: «Какая кисть! какая кисть!»
– Между прочим, Жюль, изображение летучих мышей, как уверяют китайцы, приносит удачу. А вообще, это удивительно изящные существа, если отбросить в сторону их свирепые мордочки. Они сплетаются в невообразимые гирлянды, их перепончатые крылья многие кутюрье повторяли в своих моделях одежды.
– Ты мне примерно этими же словами объясняла тогда свою странную любовь к перепончатым. А я тебя спросил, не знаешь ли ты романс Вертинского «Я черная моль, я летучая мышь».
– Не думаю, что это Вертинский…
– И вот тут-то, солнце мое, ты сказала такое…
– Что же я сказала?
– Ты сказала «знаю», и я понял, что рыбка клюнула, но как опытный рыбак не торопился подсекать, а попросил тебя спеть, на что ты неосторожно ответила: «Как-нибудь в другой раз…» А это уже был тот неуловимый момент истины, когда женщина чуть ли не подсознательно намекает на то, что продолжение следует…
– И что же последовало?
– Ты задаешь вопросы,