действительно выглядела необычно. Наконечник ее был огромен, почти в ладонь: чуть ли не как у малого копьеца.
– Тартары, – сказал Бруно. Он так и сидел на своем громадном жеребце, хотя ему тоже подвели сменную лошадь: ту самую, от которой отказался Лютгер. – Воины ада. Показывал мне дядя их стрелы…
Наверное, он был прав. Бруно вообще довольно часто прав оказывался, ибо умен, опытен и многознающ. И родней богат, хотя это для орденского брата, может, не такое уж благо.
Но о воинах ада ему совершенно точно не следовало говорить в полный голос. От этих слов по отряду сразу круги пошли, как от камня, брошенного в пруд.
Лютгер кивнул, принимая к сведению, – и рысью послал коня вперед.
В мировых окраинах просвистев осою,
Саранча надвинулась черной полосою,
Выкосила пастбища смертною косою,
Жалами язвящими изготовясь к бою [2].
Адские выходцы. Тартары, они же татары, а еще их почему-то мунгалами иногда называют. Стрел их Лютгеру прежде видеть не доводилось, а те, которые свистели сегодня, не удалось рассмотреть. Но о самих воинах из ада он слышал, конечно. Да кто о них не наслышан…
Вроде прежде не заходили они в Святую землю. Но на окраинах ее слух о них уже пошел – и если хоть десятая часть того, что рассказывали, была правдой, то расстояние им не помеха.
Говорят, что против них еще ни один осажденный город не выстоял. И в поле тоже христианское воинство победы над ними не одерживало: ни в Венгрии, ни в Полонии или Русции, ни в Персеиде с Тураном. Эти последние, правда, не христианские страны. Что ж, им от адских сил тоже пощады нет.
В справедливой ярости род людской карая,
Дланью наказующей судьбы размеряя,
Страшный Тартар Бог разверз от края до края,
Тартара копытами грешных попирая.
А сейчас под копытами малорослых тартарских лошадок и могучих орденских жеребцов гнойно пузырилась болотистая жижа: скверная вода, ржавая, будто кровью подкрашенная, вот только разглядывать ее цвет некому. Ночь растянула над землей черный плат, шлемы всадников мертво поблескивают в лунном свете, а на уровне конских бабок даже тени не ложатся – сплошной мрак, непроглядный, зыбкий. Трескуче ломается жесткий тростник. Такие вот нежданные болотца посреди щебенистых пустошей – проклятие здешних мест, но раз уж они есть, о них надлежит знать… и использовать себе во благо.
Может быть, выходцы из Тартара о них не слышали. Хотя у них там, наверно, болота из серного пламени.
Тартара с татарами
Разимые ударами,
Стонем мы от оного
Воинства Плутонова!
Глупость все это. Если не прямая ересь, богохульство, дезертирство, оставление в страхе рядов воинства Господня. Из плоти и кости тела этих воинов и их ездовых животных, берет их оружие, как любого смертного. Подвластны они усталости. Ошибаться тоже могут.
Вот пусть они ошибутся этой ночью, пусть гнилая трясина