в надежде, что как-нибудь обойдется («потерпи, Ширин, и Аллах поможет!»), песнопевец, злобно сверкнув глазами, все же вручил инструмент нежданному сопернику.
Теперь насмешливые взгляды устремились на него: многие явно ожидали, что рыцарь сейчас опозорится, не зная, за какой конец брать то, что ему дали. Он, по правде сказать, и сам опасался неудачи: четыре парных струны вместо привычных пяти, иной изгиб грифа… колки` – о Боже! – не друг напротив друга, но под углом…
Сколько же лет он не брал в руки лютню?..
Осторожно тронул струны. Ощутил, как, несмотря ни на что, радуется ему инструмент, льнет к пальцам. Тут же вновь умолкли все, а во взгляде Эмре злоба сменилась ревностью.
– По двадцать лиг град Вавилон
Имеет с каждой из сторон:
Кто стены строил, те работу
Вели по точному расчету.
Цемент столь прочен, что едва ль
Его пробьет любая сталь.
А высота тех стен с оградой —
Пятнадцать ро`стов: их осадой
Не взять; внутри – сто сорок врат,
А сверху – мощных башен ряд,
А внутренних коль башен счет
Вести – их больше семисот,
И в каждую вселен вассал,
С тем, чтобы город охранял…
Слушайте же, неверные, почитающие себя правоверными, – и знайте, что благородное искусство напева под струнную игру ведомо христианским рыцарям!
– Есть в центре башня кладки древней,
По высоте, знать, сотни две в ней
Туаз, и сто туаз длина,
Вся круглая, как печь, она.
Зеленомраморные плиты
По стенам деревом не крыты.
Как колокольня, свод высок,
Верх кровли – золотой конек,
Да весит золото конька
Уж марок сто наверняка.
Карбункул в край искусно вделан,
Чтоб негасимо там горел он:
И впрямь, с той высоты лучи,
Подобно солнцу, он в ночи
Струит по городу всему,
Столь ярко озаряя тьму,
Что ходят слуги здесь не зря
Без факела и фонаря…
Слушайте же и любуйтесь! Все мы знаем, что великий Вавилон, как говорят, ныне представляет собой дикий холм, из вершины которого выступают лишь каменные развалины исполинской башни, будто скелет великана, а у подножия ютится жалкая деревушка. Но ни вам, ни мне, ни зонгу из стихотворного повествования о любви юного Флуара к белоплечей Бланшефлор нет до того дела…
– …Коль путь купца, иль пилигрима,
Иль рыцаря проходит мимо
Стен города, отыщет всяк,
Заставь его полночный мрак
На суше где-нибудь иль в море,
Дорогу правильную вскоре;
И чьи за двадцать лиг стези
Лежат, все видят как вблизи.
– Да, нам бы не помешало увидеть правильную дорогу, – задумчиво молвил Эртургул, выждав немного и убедившись, что прозвучавшая строка – последняя. – Вскоре. Двадцать лиг – это сколько?
– Двадцать раз по полторы тысячи двойных шагов. То есть шагов обеими ногами.
– Человечьими