тоже, – отозвалась Лора. – Если бы мне рассказали, когда я сошла с корабля в Квебеке двадцать лет тому назад, сколько счастья и горя ждет меня на этой земле, я бы тут же вернулась на судно. Я приехала в Канаду из Бельгии, это страна в Европе. Я родилась в городке Рулер[1]. Это промышленный город, в двадцати милях от Северного моря. Моя семья переехала туда из Брюсселя. Тебе о чем-нибудь говорят эти названия?
– Конечно, я учила географию в монастырской школе. Я была прилежной ученицей, потому что жила с сестрами.
Эрмин ответила довольно сухо. Она заранее приготовилась к тому, что рассказ матери доставит ей огорчение. Выходило, что ее предки по материнской линии не были канадцами. Что ж, она восприняла это спокойно, решив отложить на потом вопросы о своих корнях.
– Ты тоже о многом должна мне рассказать, – сказала Лора. – Хочешь чего-нибудь на десерт? Например торт с черникой?
– У нас, на озере Сен-Жан, говорят не торт, а пирог. Спасибо, я уже наелась.
– Эрмин, что с тобой? Ты кажешься сердитой. Расстроилась, узнав, что я родилась в другой стране? Но в Канаде очень много эмигрантов. И пожалуйста, называй меня «мама» хотя бы время от времени. Для меня это огромное удовольствие.
Они обменялись погрустневшими взглядами.
– Жаль, что ты не можешь снова назвать меня так, – вздохнула Лора.
– Когда я очнулась от обморока, я сказала «мама», потому что не совсем понимала, что со мной, – пыталась оправдаться девушка.
– Я понимаю… Так вот, однажды июньским утром я сошла на берег в порту Квебека. Мои отец и мать недавно умерли от туберкулеза. На свете у меня остался единственный близкий человек – старший брат Реми, он работал на заводе в городке Труа-Ривьер. Он прислал мне денег на дорогу. Я бы ни за что не решилась сама отправиться за океан, но перспектива жить рядом с Реми меня радовала. Мой брат был добрым, серьезным, не имел вредных привычек. Увы! Когда я пришла на бумажную фабрику, один из мастеров сказал, что мой брат совсем недавно погиб в результате несчастного случая. Я была в отчаянии. Я чувствовала себя потерянной в этой огромной чужой стране. У меня не было ни знакомых, ни жилья, потому что я намеревалась на первых порах жить вместе с братом.
Эрмин слушала молча, не сомневаясь в правдивости рассказа, и сердце ее сжималось, потому что в голосе матери звучала неподдельная боль. Лора между тем продолжала:
– Я всюду просила помощи, искала работу, которая могла бы меня спасти. В одном отеле меня наняли горничной и выделили мне каморку под лестницей, где я могла спать. Я была голодна, постоянно голодна… Платили мне сущие гроши. Но однажды я повстречала Жослина Шардена. Твоего отца.
Лора встала и выключила люстру, оставив только декоративную лампу под золотистым абажуром.
– Жослина Шардена! – повторила Эрмин. – Высокий, с бородой, он был траппером, правда?
– На момент нашего знакомства он еще не был траппером. Но откуда ты знаешь, что он им стал? Тебе рассказали об этом монахини?
– Да, сестра-хозяйка.