назад, когда «Freude» стоял на якоре на своем швартовом месте на крыше, Озимандий выпустил над Мэнчестером тысячи таких шкур – то был его жест доброй воли.
Принц возложил тяжелый свой череп на пластиковую спинку сиденья и воззрился на шкуры, трепавшиеся утренним ветерком, как пуповины. В последний раз он видел их в деле во время Негритосских Войн на Буме дАрбанвилль. Тогда их наполняли чем-то гораздо смертоноснее черного воздуха. Для ведения мягких боевых действий в них обычно закачивали кипящий вар – сама плотность влекла их к земле медленными эксцентрическими спиралями. Предназначены они были взрываться на высоте около шестидесяти футов раскаленным дождем черного вара и могли истребить сухопутную армию. В жесткой же войне черные шкуры бывали ядерными.
Озон поискал в лице зулуса какой-то поддержки, но то оставалось грубо бездвижным.
– Без толку, – уныло заключил Рулетт. – Мы все сойдем с ума, если здесь задержимся – отбываем нынче утром. Поставь в известность Озимандия. – Он переместился от стула к эркеру и встал там, напряженно сцепив руки за спиной. Накануне вечером он снова беседовал с лордом Хоррором. Сомнений быть не могло: Хитлер покинул Мэнчестер во вторник днем. Они разминулись с ним на несколько часов. Пока все отсыпались после празднования предыдущим вечером, Хитлер тихонько ускользнул. Придется начинать все сызнова – вероятно, возобновлять поиски с Лондона, а затем – в сокращающийся остальной мир. Он оперся головой о стекло. В чем смысл?
Лорд Хоррор лежал в аналогичном отчаянье у себя в затемненной спальне. В порчфилдской квартире шторы не раздвигались часами. Он лег в постель при первом же натиске мигающих огней. Проглотил целую упаковку розового «мигралева», запил кувшином «перно» и «тизера». Придется терпеть худший приступ мигрени за двадцать лет. Приступ этот, знал он, уложит его на всю оставшуюся неделю, поместит в темный лимб между сном и болью. Ему придется постоянно переживать ошибку вторника. Как могли мы быть столь самодовольны? Хитлер практически стоял у него на пороге – камнем сбить можно. И пробыл здесь три месяца. Без толку твердить себе, что на самом деле он не воспринял информацию Менга всерьез; или что много лет ходил по сотне таких же потенциально ложных следов, и терпенье его и выдержка почти что исчерпались. Он приоткрыл обледенелый красный глаз, закряхтел, и боль прокатилась по его голове. Он подался вперед и стукнулся головой о твердую стену спальни, потом еще и еще.
Внизу Экер лежал навзничь в холодной ванне.
Менг свирепо исполосовал себе груди битым стеклом. Затем вспорол себе ноздри, отлущил от лица кожу и переделал всю свою внешность так, что превратился в приземистого курносого свиночеловека.
(Лорд) Хоррор на Луне
Фройд, – думал Хитлер ненастным днем на Луне, – в последние годы Века приписывал Шопенхауэру предвосхищение множества основных догматов психоанализа. Томас Манн однажды написал, что теории Фройда были доктринами Шопенхауэра, «переведенными из метафизики