Навуходоносор вернулся на борт воздушного корабля, негритоиды уже работали на речном берегу, непроницаемые для людского воздействия: крупная армия поблескивающих металликоидов, связанная с компьютерами радиоуправлением.
Пока десятки негритоидов распаковывали и собирали на берегу оборудование, другие их массы уже повисли на тросах и козлах вдоль бортов судна – заменяли алюминиевую и железную обшивку, наносили свежие слови дегтя, закрепляя болты, и заново красили корпус погодоустойчивой краской; «Kraft Durch Freude» осуществлял непосредственный временный ремонт. Прочие негритоиды обслуживали нужды людей.
Озимандий катался меж них в состоянии высшего возбужденья. В отличие от тех негритоидов, что пошли с Метисом: тем было за 50 лет, – большинство этих было выстроено сравнительно недавно. Прошлый опыт научил его, что новых негритоидов, спроектированных на борту, на земле подолгу держать нельзя – и даже самые краткие отрезки времени: они теряют ориентацию. Негритоиды постарше были стабильнее. Несколько новых моделей уже убрело в джунгли, их потом креолы загнали и препроводили обратно под сень гигантского воздушного корабля. Два негритоида утонули в зыбучих заводях Судда. С несколькими просто случились припадки – они защебетали, их головы завертелись кругами.
Деятельность приобрела более мирное равновесие, и работавшие на берегу негритоиды, закончив распаковку, быстро воздвигли скелет ночного лагеря. Солнце, низко биясь в вечернем небе, и яростная луна, до сих пор еще не слишком над ним поднявшаяся, казалось, застыли на своих маршрутах. Ни то светило, ни другое не двигалось уже много часов. Сапфировый и розовый свет омывал экипаж, а нильская вода фиолетового оттенка лежала меж речных берегов плоско и свинцово.
– Вскорости уже придется возвращать половину негритоидов на судно. – Озимандий прикурил трубку и подошел к Навуходоносору. – Стоять на страже нашего лагеря могут те, что постарше. Приятное развлеченье это будет – хоть одну ночь поспать, ощущая под собой землю. Тем не менее, я встревожен.
– О том и сём? – поинтересовался Навуходоносор. – О Хитлере?
– Хитлер меня волнует всегда. Но нет, на сей раз главный источник моего беспокойства – не он. – Озимандий пнул отбившийся камушек в мелкую заводь. – Начиная с сегодняшнего дня, не перестаю думать об оненетах.
– А мы нет, да? – спросил Навуходоносор. – Таких зверей забыть не так-то легко. Одно их количество…
– Нет, – честно признался Озимандий. – Эти их лица – ты разве не заметил, что все они одинаковы…
– …если не считать размеров…
– …и так знакомы. Лица у них – французские. Я сразу же это понял. Все на одно лицо. Причем лицо это мне известно всю мою жизнь, однако я не мог придать ему никакого имени. Весь день этот образ таился где-то в глуби моего разума. Я пробовал применить несколько уловок, чтобы расшевелить себе память. В итоге ключ мне подбросили, когда я думал о самой унылой и пугающей картине, что когда-либо видел… – Он умолк.
– «Эхо