ты заехал, – проворчал отец Мирослав, расправляя подол подрясника в машине. – Ко мне богомолец из дальних краев наведался, гость редкий и многожданный. В соборе сегодня сам владыка служит.
– Ничего, Славик, обождет твой архиерей.
Парню было лет двадцать пять, не больше. С крепких щек еще не сошел юношеский румянец, а шея еще не утратила детской округлости. Отцу Мирославу же, следует напомнить, было уже за пятьдесят.
– Служба эта для тебя не последняя, а дочка у меня родилась первая. Надо поговорить за крестины, понимаешь.
– Брат Василий, – повернулся к Скифу отец Мирослав. – Ты в своих горных далях и высях оторвался от грешной матушки-земли. Теперь виждь и внемли – пред тобой заместитель главы администрации. То бишь наместник наместника.
Парнишка за рулем многозначительно воздел над собой указательный палец:
– Первый!.. Первый заместитель, не забудь добавить, понимаешь? А гость твой издалека? Видимость как бы нерусская.
– Издалека, сын мой, – благостным голосом изрек Скиф, поправляя на голове шапочку-скуфеечку. – Из сербов мы, народ есть такой православный.
– Тогда я, Славик, прокачу вас по районам новостроек. Пусть иностранный монах полюбуется, как у нас в России народ жить стал.
Скиф ожидал увидеть район однотипных многоэтажек советских лет, но на живописнейшем склоне среди столетнего бора в серебряном инее им навстречу поднимался целый город из коттеджей, один краше другого.
– Во-о-н, гля-ка, – красотища какая! Хозяин мясокомбината ажно на четыре этажа размахнулся. А директор рыбкомплекса, то ись теперь хозяин компании по переработке рыбы, во какой замок отгрохал!
Это действительно был замок из красного кирпича с башенками со средневековыми флюгерами.
– Тот небоскреб построил бывший директор военторга, а этот японский городок принадлежит бывшему директору, а теперь хозяину водочного завода. Вот ведь народ стал жить как, не то что при большевиках.
По исконной русской традиции дома и тут жались друг к другу, как избы в деревне. Если бы не эта теснота, можно было бы подумать, что ты в Европе, так показалось Скифу.
У здания прилизанные чиновники кинулись наперебой к машине, каждый норовил первым открыть дверь, разве что руку мальчишке, как светской даме, не предлагали. На начальственных лестницах стало больше ковров, больше шика в отделке внутреннего убранства присутственных мест.
В необъятном кабинете юного начальника не хватало только переходящих красных знамен, остальное все оставалось на своих местах, как и прежде. Не было лишь портретов вождей мировой революции и ликов членов Политбюро ЦК КПСС на стенах. Их заменяли картины, купленные в художественном салоне. По своим эстетическим достоинствам они мало отличались от портретов бывших членов…
О новой моде говорил фотопортрет жены начальника на столе в рамочке из позолоченной бронзы. Рядом стояла пустая рамочка чуть меньшего размера, очевидно, для фото новорожденной дочки. На стенах, как и в старое время, висели эскизы и чертежи архитектурных