купил чекушку коньяка, и стоя лицом к стене, быстро её выпил… Потом съел холодный, слегка мокрый пирожок, и поехал домой. Сидя в троллейбусе я думал: может быть это она одна такая чокнутая? Может быть, в других театрах сидят нормальные завлиты?
Я не ошибался. «Нормальные» завлиты были. Но все они говорили приблизительно то же самое, что и «ненормальные».
Я почувствовал себя загнанным в угол. Я не знал, что делать. Я, как мне казалось, незаслуженно и случайно попал в капкан маразма… Или абсурда… Это всё равно.
Маме я, естественно, всё рассказал, и она предложила такой вариант: разослать пьесу известным драматургам, и если они прочтут её, что маловероятно, но возможно, выслушать их точку зрения… И поступить с пьесой так, как они посоветуют. Я её послушался, разослал пьесу и стал ждать.
Я понимал, что впереди праздники и ждать реакции драматургов раньше середины февраля глупо. И может быть вообще глупо. Но я ждал! От телефонных звонков вздрагивал… Почти не пил… Не ходил в гости… Читал с утра до ночи… Пробовал писать, но был так рассеян, что не мог написать ни строчки… 30 декабря позвонила Мери и сказала, что может «осчастливить меня визитом».
С Мери меня познакомил Учитель. Три года тому назад.
Мы с Учителем вместе служили в армии, в Ансамбле песни и пляски. Он после ГИТИСа, я после консерватории. Он числился заместителем ведущего концертов. А я пел. Хотя голоса у меня не было. Но поскольку моя фамилия была однажды произнесена человеком в маршальских погонах, то считалось, что голос у меня был… Причём хороший….
Служили мы очень весело. В 8 утра мы собирались в Ансамбле, переодевались в военную форму, которую всегда носили с собой в чемоданчиках, и «служили». То есть собирались в пустой раздевалке, и рассказывали всякую смешную чепуху… Пили пиво, издевались, по тихой, над начальством…
С 11 до 14 была репетиция вместе с основным составом Ансамбля. Потом вольнонаёмные (артисты) уходили домой, а нас в 16 часов отпускали до следующего утра.
Нас, солдатиков, было 15 человек: баянисты, виолончелист, вокалисты, был знаменитый домрист и ещё несколько балалаечников.
У всех у нас было высшее музыкальное образование, и в творческом отношении мы были люди вполне серьёзные, но иначе как «сачки» нас не называли. И это было справедливо… Настоящая служба была в частях… А мы… Что можно было сказать о нас? Если коротко описать наше состояние, то мы почти серьёзно ощущали себя избранниками Божьими, и поэтому были постоянно счастливы… Постоянное ощущение избранности – очень приятное чувство. Совершенно непонятно как оно может надоесть. Я слышал, что кто-то жаловался, что надоедает. Бедняжки!
Однажды утром в Ансамбле появился Учитель с какой-то девушкой. Мы насторожились.
– Вот, знакомтесь, – задыхаясь от быстрого хода, сказал Учитель. И вытащив из кармана бутылку пива, пару раз отхлебнул.
– Королева