Они уже были слегка влажными, но стоило быть чуть более настойчивым, и вот уже кончики пальцев погружались в теплый, густой, тягучий секрет, который мгновенно обволакивал их, и я больше не мог думать ни о каком сне.
Сегодня утром сон развеяло почти так же быстро. Еще не вполне понимая, что чахну от жары и прямого солнца, которое билось в незастеленное с ночи окно, меня затомило желанием. Было гораздо легче поддаться ему и сбросить самым тривиальным способом, чем искать причину, почему я не должен этого делать.
Потом я завтракал с кофе и мюсли, читал почту и работал.
С тех пор, как я очутился здесь, мне пришлось ступить на зыбкий путь фрилансового работника, хотя я сам всегда говорил, что вести дела с такими партнерами ненадежно, и старался обходить их как мог. Мне казалось, что нет ничего проще, как уйти от ответственности перед тем, кого ты ни разу не видел. Но большинство моих нынешних клиентов понятия не имели, кто я – сколько мне лет, брюнет я или блондин, какого я роста и даже каков мой голос. Все коммуникации я наладил в письмах, коротких, деловых, всегда одинаково подписанных: «Best regards, JR» – и все. Ни улыбок, ни личных данных, ни других контактов.
По большому счету, никому не было бы даже интересно знать, как меня зовут, если бы не обязательство платить за мои услуги по имени и номеру карты. Если эти данные можно считать личностью, то для всех, с кем я сотрудничал в данный момент, моя личность укладывалась всего в двадцать четыре символа – шестнадцать цифр и восемь букв.
И мне понравилось это чувство. Оно было новым, точным и безопасным. Например, никто не мог отчитать меня из-за своего дурного настроения, прицепившись к какой-то несуразной мелочи, потому что цепляться было не к чему. Я был призраком, профессиональной машиной, в которую загружали начальные данные, и точно в срок машина выдавала конечный результат. За него мне платили строго по прайсу и тоже в срок – так выглядели мои идеальные отношения с коллегами. И я не скажу, что очень скучал по разговорам в курилке и за ланчем, возможно, потому лишь, что мне самому нечего было рассказать, а рассказы о чужих детях, кошках и тещах утомили меня сразу, как только я стал одинок.
За свои услуги я брал умеренно, можно сказать, дешево. Я мог себе это позволить, потому что почти не тратился сейчас, а того, что получал, с лихвой хватало на мое ветхое жилье, кокосы, рис, бесперебойный интернет, а кое-что оставалось сверху. Я экономил и старался жить скоромно. Я даже не стал покупать себе вентилятор, когда обнаружил, что имеющийся в доме поломан. Я его починил. И теперь он обдувал мне спину, пока я загружал файлы в письмо и прислушивался, когда закипит чайник.
Была еще одна причина, почему любопытство у моих клиентов в отношении меня никогда не превышало чисто профессиональный уровень. Дело касалось налогов. Пользователи моих услуг частично или полностью вели теневой бизнес. А людям, живущим в тени, мне в том числе, волей-неволей приходится довольствоваться малым. Я извлекал из этого максимальную выгоду. Впрочем, я никогда не жил на широкую ногу.
Я не гнался ни за деньгами,