что дальше она еще не придумала, что сказать. – В целом, – повторила мама и строго посмотрела на папу.
– А я не против, – произнес папа залихватски, словно собирался следом запеть или бросить шапку на пол. После чего подмигнул как-то всем сразу. – Мы, коммунисты, за знание и обучение. Это нам завещал великий Ленин. Кстати, – снова подмигнул папа, – и арабский пригодится.
– Да, – гулко подтвердила мама, поняв, куда ветер дует. – Чтобы общаться с угнетенными. Правильно?
– Правильно! – сказал папа. – А теперь купаться. Закаляйся смолоду! – В этот раз он подмигнул мне индивидуально. И мы пошли к океану.
Мы плавали и брыкались в волнах, которые тоже брыкались, как сильные рыбы, а на берегу в кресле, принесенном из отеля, сидела княгиня. Вся в белом. Я не описал ее толком, но если вы в состоянии представить себе стопроцентную княгиню – то да, вот именно так она и выглядела.
Глава четвертая
Удивительный гоголь-моголь
Мы вернулись домой. В нашу краснознаменную квартиру. Здорово было оказаться в своей комнате, увидеть все то же, что и всегда, но при этом понимать, что жизнь изменилась к лучшему. Это я, конечно, про княгиню.
Зинаида Андреевна получила комнату недалеко от моей, и, по-моему, комната ей понравилась. А теперь спросите меня: чего это я, можно сказать, стал обожать странную белую старушку? Которая, если честно, совершенно не подходила, если можно так выразиться, к интерьеру нашей большевицкой квартиры, к нашему ясному и безоговорочному быту.
– Как интересно, – сказала она, когда по приезде мы все вместе впервые торжественно вошли в большую комнату, – как много красного цвета вокруг. В прежние годы у нас он в таком количестве появлялся только на Рождество. Но на праздник вообще все украшалось. А у вас, – она с нескрываемым удивлением снова обвела взглядом все вокруг, – такое ощущение, что праздник каждый день.
– Трудовые будни – праздники для нас! – ответили мы хором. Искренне, ведь эта веселая фраза означала просто, что у нас все хорошо и что у нас и в самом деле каждый день праздник.
– Поразительно! – Зинаида Андреевна подошла к окну и увидела Кремль. – Неужели это Кремль? – в этот раз ее удивление прозвучало восторженно, так что я возгордился и даже немного приосанился. – Значит, вы очень состоятельная семья, как я и думала. Но все-таки, – видно было, что она обдумывает фразу, – для настоящего праздника нужно предварительно много работать. Думать, делать… по крайней мере, прежде так было принято.
– Это мы тоже умеем, – папа тоже радовался произведенному впечатлению. – Кто не работает, тот не ест!
– Да? – в этот раз удивление княгини хвалебным не было. – Мне раньше не приходилось слышать столь оригинального высказывания.
Ну теперь-то вы хоть немного меня понимаете? Наша жизнь перестала быть окончательной, что ли, у нее, у жизни, открылись другие горизонты, распахнулись створки, и, мне кажется, вся наша семья стала больше думать. О чем? Сейчас расскажу.
Все