этажом выше, обещанием выполнить его просьбу: оценить одно из его художественных произведений. Оценил. Написал десять листов рецензии на его четверостишие, высказав тому дословно: «Поэзия – это отражение внутреннего мира творца. Её нельзя организовать и оценить никакими баллами. Ваше же стихотворение близко мне своей непонятливостью». Утверждает, что написать его побудило желание облегчиться.
Сам же поэт признаётся, что бриллиантовую россыпь своих поэтических шедевров он создаёт этак непринуждённо, легко, просто и весело, на пути между туалетом и ванной. Кстати, Иван Васильич на данный момент занят написанием диссертации на тему «О совокуплении бабочек в процессе их свободного парения»…
По кругу залы с горделивым достоинством и подобающей грацией гарцевали две пожилые девушки. Шествуя, взявшись под-руку, они о чём-то мило беседовали. Одна из них, Юрисдикция Аполлинариевна Соковитая, была заядлым коротковолновиком-любителем, поддерживая радиосвязь со всеми странами мира, предпочитая связь с представителями мужского пола. Обычно своих визави она спрашивала: «Чем работаете: ключом или на микрофон?», а о ней самой говорили: «Каждый раз, выходя в ночной эфир, она жаждет случайных связей».
Другая пожилая девушка, Марфа Евлампиевна Ядрёная, за жизненную цель поставила себе поиск верного друга жизни, верного до гробовой доски. Ищет до сих пор. От тоски по ласке, и одиночества в сто этажей, курит пенковую трубку, предпочитая крепкий, дешёвый табак. Её знакомства с незнакомыми мужчинами, как правило, подчинялись единому сценарию и сводились к следующему. Поймав «на мушку прицела» предполагаемого спутника жизни, она тут же преграждала ему дорогу. Удерживая под мышкой деловую кожаную папку, опустив очки на самый кончик носа и глядя поверх них, в упор, на собеседника – встав к нему в полоборота, слегка откинув голову в правый бок, а левую ногу в воздух и несколько назад, – она спрашивала: «А не были бы вы столь любезны, уважаемый, взять на себя труд сообщить одинокой женщине, где тут у вас находится научная библиотэка?» Последнее слово она произносила через букву «э» с волжским напевом. В результате ответа на подобный вопрос Марфа однажды даже чуть не забеременела. Но всё, слава Богу, обошлось. Теперь она стала более осмотрительной и требовательной как к себе, так и к будущим претендентам на её сердце. Всё, хватит!
Где-то в глубине залы, за отдельным столиком, неясно просматривались фигуры безудержного рассказчика неприличных анекдотов Стопкина-Рюмашевича и его закадычного друга, эстонского молдаванина грузинского происхождения из Канады, Гиви Кальвэ. Они сосредоточенно фуршетились, молча разговаривая с осетром и бутылкой водки.
– Смотрите, смотрите! – зашушукались где-то сзади. – Тур-Буяновский со своей Партией Ильиничной Коммунистической (в народе бытовало сокращённое – со своей ПИКой). Ишь, рыжие-бесстыжие!
Ни для кого не составляло большого секрета, что её он любил сильней, чем собственную жену, но любил как-то особенно, исподтишка.