то ничего не предпринимал. Также немужественно вел он себя и потом, когда часть придворной клики выдумала план пустить немцев к Петрограду, дабы этим спасти трон. Что это не был единственный подобного рода план, я могу доказать теми сведениями, которые я получил в Лондоне о Горемыкине. Уже тогда этот русский министр, бывший сравнительно лучше, нежели его преемники, не боялся поражения и наступления немцев на Петроград: немцы-де могут завести в России порядок…
Слабость и неустойчивость царя можно подтвердить не одним фактом из истории его царствования. Приведу здесь историю в Бьерке (1905); он поддался уговорам Вильгельма и обещал помощь России против Англии в союзе с Германией и Францией – министр иностранных дел Ламсдорф и Витте должны были вмешаться, чтобы помешать ратификации договора. Одновременно должно быть отмечено, что император Вильгельм этим своим планом выказал значительную политическую близорукость. Во время войны царь действовал также невозможным образом: впутался по воле царицы в верховное командование и наделал этим массу зла, увольняя лучших людей, как Сазонова, и назначая Штюрмеров и прочих креатур. Что касается нас, то он нарушил, как мы увидим, свое обещание, как нарушил некогда обещание, собственноручно им подписанное в Бьерке.
Витте в своих мемуарах говорит о Николае, что он был человеком весьма хорошо воспитанным, но что касается образования, то он был на уровне гвардейского полковника из хорошей семьи – отрывки из его интимного дневника в дни революции и отречения от престола, которые были теперь напечатаны, до указа подтверждают мнение Витте – прямо ничто! Я вижу, что не был несправедлив к царю, когда не доверял всей его политике и характеру.
Царский Содом и Гоморра должны были быть уничтожены огнем и серным дождем. В таком положении не был лишь двор и придворное общество – деморализация была весьма распространена и захватила все круги, особенно же так называемую интеллигенцию, а также и мужика. Царизм, вся политическая и церковная система деморализовали Россию.
Если я так подчеркиваю моральную сторону царского режима, то в то же время я вполне сознаю, что нравственность и безнравственность общества проявляется, естественно, во всей государственной и военной администрации. Недостаток продовольствия для армии и населения был, например, одним из последствий этого морального состояния, за которое потом получило отмщение правительство и вся система; революция в Петрограде была фактически вызвана голодом, а первые полки, которые восстали, были продовольственными отрядами. Недостаток оружия, бессмысленные массовые наборы осенью 1916 г., следствием которых был недостаток рабочих сил на полях и т. д., все это было проявлением и последствием управления осужденного на смерть.
Я имею право так судить о России во время войны, потому что я ее судил и осуждал подобным же образом и перед войной; свое суждение я не обосновываю лишь на неуспехах войны, ибо они являются последствием тяжелой моральной болезни