как ты ее называешь, – начал он, – и твои работы по эпидемиологии и тропическим болезням действительно…, – дочь отрезала:
– В этой стране все имеет отношение к Лубянке.
По мнению Давида, проклятое шахтерское упрямство Маргарита взяла от матери:
– Я понимаю, когда надо пойти на компромисс, – он снял рыбу с огня, – я упорен во всем, касающемся науки, но жизнь другое дело. Выживают не сильнейшие, а умеющие хорошо устроиться, – Давид не хотел рисковать шпильками Маргариты и недовольством товарища Матвеева:
– Может быть, именно он привез ее из Парижа, – офицер привольно раскинулся в плетеном кресле, дымя сигаретой, – но я был прав, выбрав его в доноры, гены у него отменные, – материала, полученного от Матвеева, хватило бы на сотню детей, но Давид решил подождать:
– У 880, – он изучил папку нового пациента, как деликатно называли их на острове, – тоже все в порядке со здоровьем. Он молодой парень, младше Матвеева, – открыв бутылку грузинского вина, Давид осторожно поинтересовался:
– У вас на острове есть и рабочие задачи? – Саша развел руками:
– Как не быть, Давид Самойлович. Моя служебная деятельность начнется после обеда.
Сначала Саша хотел встретиться с 880:
– Если он не согласится на сотрудничество, пусть он закончит в подопытных кроликах профессора, – Саша потянулся, – но сначала мне надо связаться с Ашхабадом, – он собирался поговорить с сыном и узнать новости из Аральска:
– Если в домике, где прописан Лопатин, нашли хоть один грамм золота, – пообещал себе Саша, – ему закатят полный срок в колонии, никакого снисхождения к мерзавцу быть не может, – дальнейшая судьба 880 его не интересовала:
– Либо становится нашим агентом, – Саша принял от профессора бокал, – либо сдыхает здесь. Мышь я навещу позже, – он незаметно улыбнулся, – она теперь не работа, а развлечение, – Саша весело сказал:
– Читали вы книгу Стругацких, о двадцать втором веке, – он окинул взглядом спускающиеся к пляжу сосны, черепичные крыши Института, – мне кажется, что я здесь я попадаю в будущее нашей страны, – Давид кивнул:
– Читал. Замечательное произведение, а что касается нас, – он подмигнул Саше, – то мы приближаем это будущее, то есть победу коммунизма во всем мире, – профессор Кардозо поднял бокал:
– Давайте выпьем за нашу родину, за процветание и мощь Советского Союза!
Выкрашенную унылой эмалью камеру не снабдили окном. Максим ожидал окрика из зарешеченного окошечка в двери индустриальной стали. Он понятия не имел, где находится:
– Но удобства здесь лучше, чем в Суханово и тем более в Целинограде-25, – он мерил шагами тесное пространство, – я продвигаюсь по служебной лестнице зэка, – вместе дышащего сыростью подземного сортира с вонючими ведрами или сухановской дыры в полу, здесь имелся настоящий унитаз и туалетная бумага:
– Которой