удовольствие. Сам посол тоже вскоре должен был проехать через Тебриз – князь следовал из Петербурга в Тегеран, чтобы уведомить шаха о вступлении на престол Николая Первого. Он имел также полномочия согласиться на все требования персов: Россия уступала Ирану часть Талышинского ханства и приграничные земли в Карабахе, а также приостанавливала строительство укреплений в селе Мирак на линии, тянувшейся от Гюмри до берегов озера Гокча.
Ермолов, знавший от лазутчиков о скоплении войск в Тебризе, пришел в бешенство, узнав, какие подарки посол Меньшиков везет шаху в столь напряженное время, – тысячу ружей, сукна на обмундирование целого батальона, а также шестифунтовые пушки с зарядными ящиками и со всеми к ним принадлежностями. И все это для того, чтобы убедить персиян в мирных намерениях нового императора!
Главнокомандующий, правда, сумел сдержать обуревавшие его чувства, и беседа с Меньшиковым прошла очень мило. В результате посол написал в Петербург, что духа вольнодумства в войсках Кавказского корпуса незаметно, и нет оснований подозревать существования здесь тайных обществ, тревоживших императорский двор гораздо сильней, чем события на Кавказе. А Ермолов угрюмо ворчал:
– Неужели одной кровати было бы недостаточно?
Хрустальная кровать – самый ценный из даров императора – была изготовлена талантливыми петербургскими мастерами специально для Фетх-Али-шаха. Весть о ней опережала Меньшикова на всем пути его следования, и еще до прибытия посла в Тебриз в городе знали о подарке русского императора могущественному шах-ин-шаху. Это еще сильней убеждало Аббас-Мирзу в том, что русские теперь слабы, и приближается время, когда нужно начать военные действия.
Миновали шесть дней искупительного поста шауваля, и Малика-и-Джахан-ханум, молодая жена принца Мухаммеда, решила устроить пышное празднество, пригласив на него не только ханшей, но и живущих в Тебризе знатных христианок. Среди почетных гостей были юная супруга царевича Александра Мариам, которой вскоре предстояло стать матерью, и жена Агало-хана Геозала. Принцесса пожелала также видеть у себя Эрикназ. Геозала лично привезла ей приглашение, и поначалу у Эрикназ от изумления чуть глаза на лоб не полезли.
– Не ошиблась ли ханум Геозала? – недоверчиво спросила она, решив, что веселая жена Агало-хана что-то напутала. – Шахзаде благоволит к моему мужу, но ко мне самой относится без особой приязни, он повторял это не раз и прилюдно. Неужели он мог позволить жене своего сына меня пригласить?
Геозала сунула в рот засахаренный орешек, прожевала его и на какое-то время прикрыла глаза, словно размышляя.
– М-м, недурно, ты неплохо усваиваешь мои уроки. Но я бы на твоем месте добавила больше меду. Рассыпчатое тесто у тебя вышло на славу, только не нужно класть сразу много сахару, лучше подсластить позже.
Эрикназ вздохнула.
– Ханум знает, что я нерадивая ученица. Но опять же