ими есть. В Европе не едят руками, там пользуются ложками, вилками и ножами.
Принцесса слушала, напряженно морща лоб.
– Скажи моему евнуху, что нужно заказать, – попросила она, – я не запомню столько сложных слов. А когда ты начнешь учить меня читать книги?
– Завтра. Может, ханум разрешит мне посоветоваться с моим мужем, чтобы попросить у него совета? Преподавание – дело тонкое и сложное, ему оно хорошо удается. Дальше него это никуда не пойдет, даю слово.
Малика пожала плечами.
– Для чего? Как может твой муж дать тебе совет, если он уедет?
– Не понимаю, о чем говорит ханум. Уедет? Куда? – в глазах Эрикназ мелькнула тревога.
– На войну. Мой муж Мухаммед-мирза желает, чтобы его учитель был рядом с ним и описал подвиги великого шахзаде в «Кагазе ахбар», которую издает Салех-Ширази.
Малика с важным видом дословно повторила то, что недавно сказал ей муж, но на этот раз слова ее не вызвали у Эрикназ улыбку – она была поражена, что Гайк до сих пор не обмолвился ей ни словом о своем отъезде.
К вечеру в прохладе подвала Зульфи окончательно пришел в себя. Рабочие типографии, проходя мимо, даже решились приоткрыть дверь и заглянуть внутрь. В конце концов, они совершенно успокоились – алевит не умирал, а спокойно сидел у стены, хотя худоба его ужасала. Перед уходом домой мирза Салех дал шустрому разносчику Али денег, велел принести Зульфи одеяло, молока и еще немного хлеба. К тому времени, когда Гайк, закончив все дела, зашел взглянуть на больного, тот оказался настолько бодр, что сумел подняться на ноги.
– Ага, – радостно воскликнул он при виде Гайка, – я боялся, что ты ушел и оставил меня здесь. Видишь, я уже здоров и в силах служить тебе.
– Отдохни еще немного, – поспешно возразил Гайк, – ночь проведи здесь, а с утра пойдешь на базар и купишь новую одежду, подобающую сарбазу. Потом сходишь в баню и к цирюльнику, ибо шахзаде Аббас-Мирза не дозволяет простым солдатам носить бороду. Возьми деньги, здесь достаточно – может, захочешь купить себе что-нибудь еще. Только помни мой совет: избегай солнца и духоты.
Он от души надеялся, что алевит, имея деньги, изменит свои планы – сбежит и избавит его от своей преданности. Однако надеждам этим, по-видимому, сбыться было не суждено, потому что Зульфи с серьезным видом принял кисет с монетами и опустился на колени.
– Благодарю тебя за заботу, недостойную твоего ничтожного слуги, великодушный ага. Дозволишь ли ты мне купить еще немного бумаги и маленький кусок угля, чтобы рисовать?
– Не нужно, – ответил Гайк, почему-то тронутый этими словами, – лучше выпей кофе, он поможет быстрей восстановить силы, а завтра я принесу тебе бумагу и карандаши, моя жена художница, у нас в доме все имеется.
Поспешно покинув подвал, чтобы избежать дальнейших изъявлений благодарности, он отправился домой – не торопясь, поскольку думал, что Эрикназ еще не вернулась с праздника, устраиваемого принцессой Маликой-и-Джахан. Однако служанка, принесшая ему ужин,