видит, Малика с каждым днем становится все более дерзка, – недовольно шепнула Хурде-ханум, любимая жена Аббас-Мирзы, его старшей жене Шамил-ханум, – ты знаешь, что шахзаде Аббас-Мирза сам испытывает неприязнь к Айше за ее злобный нрав, да и мне она неприятна. Однако ему может не понравиться, что его невестка Малика так ведет себя с матерью своего мужа.
Шамил-ханум была добра и незлобива, а к жизни относилась философски – да, теперь ей уже немало лет и Аббас-Мирза больше не делит с ней ложе, но ведь всему на свете когда-нибудь приходит конец. Аллах был к ней милостив – позволил побывать на ложе могущественного мужа и родить ему детей. В отличие от других она не осуждала Айше-ханум, полагая, что та такова, какой ее сотворил Аллах, и молодую принцессу Малику теперь тоже постаралась оправдать:
– Мать Малики принцесса Бегум-Джан-ханум мало обращала внимания на дочь, ты ведь знаешь. Говорили, она была сильно огорчена тем, что ее первый ребенок – девочка. Малику выдали замуж за Мухаммеда-Таги-хана, когда ей было пять лет, она росла в доме мужа, а там никто не занимался ее воспитанием.
– И все же шахзаде может разгневаться, – возразила осторожная Хурде-ханум, – он очень строго относится к этикету и непременно скажет: сегодня Малика безнаказанно оскорбила мать своего мужа, завтра она поступит также с вами. Поэтому нам, наверное, лучше сейчас уйти и этим показать, что мы осуждаем поведение принцессы. Увидев, что бы уходим, остальные гостьи тоже начнут расходиться, для Малики это послужит хорошим уроком.
– Уйти! – жалобно ахнула вторая жена принца Мухаммеда молоденькая Хатидже-султан. – Да ведь мы еще пахлаву не попробовали и кофе не пили!
Хурде окинула девочку снисходительным взглядом.
– Ты можешь остаться, если хочешь, Хатидже. Но на будущее помни: допускать нарушения этикета для женщины из семьи шахзаде непозволительно. Поэтому нам с Шамил лучше уйти.
– Ах, Хурде, – воскликнула Шамил-ханум и взгляд ее стал умоляющим, – для чего нам открыто портить отношения с принцессой? К тому же, мне хочется рахат-лукума.
Зная страсть подруги к рахат-лукуму, Хурде согласилась:
– Хорошо, уйдем, когда начнут веселиться. Так будет даже лучше.
После ухода Айше-ханум гостьи, ощущая повисшую в воздухе неловкость, на короткое время притихли, но вскоре вновь принялись за еду. Наконец женщины наелись и стали вытирать полотняными полотенцами жирные пальцы. Евнухи и служанки убирали со столов опустевшие блюда, разносили кофе и кальяны. Малика велела привести танцовщиц. Чернокожие евнухи-музыканты наигрывали мелодию, две молоденькие рабыни с полузакрытыми глазами извивались под музыку.
После второго танца, бросив танцовщицам в награду горсть золотых, Хурде-ханум и Шамил-ханум неожиданно поднялись и, поблагодарив принцессу за угощение, стали прощаться. Желая угодить Хурде-ханум, любимой жене шахзаде, имевшей на него огромное влияние, их примеру