что-то припоминаю… но не точно…
– Ну так послушай!.. Не так давно в Питере разбиралось дело Сидоровой. Было это как раз, когда я ездил в Питер – ты помнишь…
Садовский кивнул, хотя, казалось, слушал он невнимательно и зачем-то время от времени стучал стаканом о стол.
– Ну так вот… Там только и разговору, что о деле Сидоровой… Целый день свои говорят – то тётка, то кузины… Явятся к вечеру гости – и те давай о том же. Говорили-то они не о Сидоровой – так звали жертву. Они всё убийцу обсуждали и страшно её жалели. Убийцей была женщина двадцати семи лет. Была она из мещан, и вот – кто её знает – спуталась с этим жуликом – с Беккером. Жила с ним, ездила за ним повсюду, а он у неё только деньги брал. То есть вся именно штука была в том, что она, как потом сама же призналась, любила его, как ты говоришь, как кошка. А он – ну вот тоже вроде тебя – позволял себя любить.
– Ну, удружил! – слегка даже нахмурился Садовский.
– Не обижайся! Я ведь это к тому говорю, что с влюблённой женщиной нужно поосторожнее.
– Ладно! И что же твоя Сидорова?
– Сидорова? Это, брат, целая история! Да не простая – с психологией… Если коротко, то для того, чтобы в очередной раз добыть денег для своего ненаглядного, Елена – так звали эту несчастную, втёрлась в доверие к Сидоровой. А Сидорова служила в закладной кассе у известного в Питере ростовщика Назарьева – богатого старика и к тому же многожёнца… Но это другая история… Так вот. Квартира Назарьевская и касса находились в разных домах. Однако при кассе в отсутствие старика оставалась бессменная Сидорова… Молодая, говорят, была… бойкая такая… Елена за ней долго ходила, перед тем всё выяснив про кассу. И однажды подошла на улице – вроде случайно. Знакомство там у них завязалось, то да сё… А как-то вечером, когда старик уехал, Елена пришла в кассу… Ну и что ты думаешь?.. Принесла с собой гирю. Гирю, кстати, она в магазине украла. И этой гирей разбила голову своей новой приятельнице. Потом кассу ограбила – и к любимому. Их бы и не нашли, там уже под старика стали копать. Какой-то следователь молодой попался – вцепился в свою версию: старик-де убил, снасильничал и убил; ну и никак отступать не хотел. Так бы и упекли старика. А он многожёнец – три семьи содержит, вообрази! Следователь и рад: вот, говорит, похотливец эдакий. Трёх жён ему мало, подавай наложницу… Но тут Беккер помог – кто бы мог подумать! А вышло так: деньги из кассы закончились, и Беккер за старое принялся: начал Елене грозить. Ну раз денег нет – то и любви нет. Да, видно, допёк он свою сожительницу. Она возьми, да и приложи его той же гирькой по голове. А следом – с повинной. Я, мол, и Сидорову убила, и Беккера. И всех одной гирькой… Это я к тому всё, что влюблённая женщина может быть очень опасной. Опять же вроде кошки. Так что…
– Ну это не только женщина, – вяло возразил Садовский. – Не забывай, что Отелло…
– Всё так, – в свою очередь перебил Имшенецкий, – но от женщины обычно не ждёшь. А зря, полагаю. Тут ведь в чём психология? Как в случае с Еленой: тот, кого долго унижают, бунтовать начинает. Это уж так!.. Зря не помнят об этом – многим бы пригодилось.
– Это