рады высшего блага – ради спасения ребенка из-под колес машин.
Болезнь толстой кишки причинила мне много боли, вызвала сильное замешательство. Но это было ради высшего блага – спасения меня от разрыва кишки и, возможно, смерти.
Доверять Богу – значит доверять избранному Им моменту. Доверять Богу – значит доверять избранному Им способу. Господь любит меня слишком сильно, чтобы отвечать на мои молитвы в любой другой момент, кроме нужного, и любым другим способом, кроме правильного. Вдали от всего, что идет не так, эта истина звучит отчетливо.
Поэтому я повторяю ее сегодня, и мои страдания уже не столь сильны. Эта истина успокаивает меня. Господь любит меня слишком сильно, чтобы отвечать на мои молитвы в любой другой момент, кроме нужного, и любым другим способом, кроме правильного.
Это не отменяет того, что я хочу, чтобы страдания прошли. Я хочу счастья. Я хочу нормальности. Я хочу легкости. Я хочу проснуться завтра утром в объятиях мужа, уверяющего меня, что это был лишь дурной сон. Вот чего я хочу. Ибо только это я рассматриваю как хороший план.
Однако Бог видит то, чего не вижу я. Он знает то, чего не знаю я. Одному Богу известно, каков хороший план и что потребуется, чтобы его выполнить.
И самое главное, Он знает, что если бы я увидела весь путь, предстоящий мне, то остановилась бы на середине и никогда бы не решилась продолжить жить по Его плану. Я бы решила, что цена слишком высока, что путь слишком сложен, а враг слишком страшен. Никто из нас не силен настолько, чтобы обладать знанием Божественного плана. Он должен открываться нам ежедневно. И нас нужно вести к нему и через него постепенно.
Иисус прекрасно указывает нам на путь, истину и жизнь. Он прекрасно понимает, как тяжелы бывают 86 400 секунд одного дня. Господь не стоит в стороне, пока мы страдаем, и не говорит: «Удачи. Мне не нравится, что тебе больно. Но такова жизнь в пропитанном грехом мире. Держись. Ты справишься. Когда-нибудь Я сделаю из этого всего что-нибудь хорошее».
Нет.
Бог послал Иисуса – Своего Сына и Сына Человеческого.
Иисус пришел, чтобы принять нашу человечность. Чувствовать то, что мы чувствуем. Страдать, как мы страдаем. Искушаться, как мы искушаемся. И сокрушить наши страхи. И освободить нас от проклятия греха и смерти. И провести нас по этой жизни меж двух садов.
А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству… Посему Он должен был во всем уподобиться братиям, чтобы быть милостивым и верным первосвященником пред Богом, для умилостивления за грехи народа. Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (Евр. 2:14–15, 17–18).
Но не упустите из виду следующий стих! Именно следующее предложение! Это ответ нам, когда мы стоим у витрины с помятыми бананами с сердцем, разбитым так, что больше невозможно терпеть. Или, когда мы лежим на больничной койке, бездумно уставившись на озадаченных врачей и инфузионный насос с обезболивающим, не способным