Сказано – я человек разумный. Если не нравятся мои друзья, твоя воля. Никто не станет тебя принуждать. Ищи сама. Или можно обратиться к свахе. У миссис Гинваллы хорошая репутация в этом вопросе. Только назови свои предпочтения.
– Я не хочу пока замуж.
– Пока? Ты сказала – пока? Тебе двадцать шесть лет. На что ты надеешься? Что произойдет чудо, и Рустам вернется? Берегись – как бы тебе не свихнуться, как тетя Бапси. Но у той хоть было оправдание: после взрыва в доке тело ее мужа так и не нашли.
– Какие ужасные вещи ты говоришь! – Дина с отвращением отвернулась и покинула комнату.
Она была еще ребенком, когда случилась беда, но этот день помнила хорошо. Тогда, во время войны, два английских судна с боеприпасами взорвались при входе в док. В гавани погибли тысячи людей. Взрывы еще продолжались, а уже поползли слухи о том, что это работа немецких шпионов. Власти объявили, что многие пропавшие без вести просто стерты с лица земли чудовищными взрывами. Однако тетя Бапси отказывалась этому верить. Она чувствовала, что муж жив и где-то бродит, утратив память, и рано или поздно его найдут. Тетя также допускала, что мужа могли загипнотизировать или чем-то накормить бессовестные садху, превратив в раба. Как бы то ни было, она не сомневалась, что мужа отыщут. Со времени взрыва прошло семнадцать лет, но тетя так и не утратила эту веру. Она подолгу беседовала с его фотографией в тяжелой серебряной рамке, стоявшей у ее кровати, подробно пересказывая мужу события текущего дня и разные слухи.
– О тете Бапси мне напоминает твое постоянное уныние, – сказал Нусван, следуя за Диной. – Но у тебя нет оправданий. Ты была на похоронах, видела тело Рустама, слышала молитвы. Он мертв и переварен больше года назад. – После последних слов Нусван воздел глаза к небу и мысленно попросил прощения за такое бестактное выражение.
– Ты даже не понимаешь, насколько тебе повезло, что ты принадлежишь к нашему сообществу. В среде непросвещенных к вдовам относятся как к отбросам. В старой Индии ты стала бы примерной сати[24] и прыгнула бы в погребальный костер, чтобы изжариться вместе с мужем.
– Я могу хоть сейчас отправиться в «башню молчания» и отдать себя на растерзание стервятникам, если это доставит тебе удовольствие.
– Бесстыдница! Как можешь ты такое говорить! Это богохульство! Я всего лишь хочу, чтобы ты поняла, как тебе повезло. Ты можешь жить полной жизнью, вновь выйти замуж, иметь детей. Или ты предпочитаешь всю жизнь просидеть на моей шее?
Дина промолчала. А на следующий день, когда Нусван был на работе, она стала перевозить свои пожитки на квартиру Рустама.
Руби пыталась остановить золовку, бегала за ней из комнаты в комнату и умоляла:
– Ты ведь знаешь, какой твой брат вспыльчивый. Иногда он не думает, что говорит.
– И говорит не всегда то, что думает, – ответила Дина, продолжая паковать вещи.
Вечером Руби рассказала обо всем мужу.
– Ха! – язвительно фыркнул Нусван – достаточно громко, чтобы его слышала Дина. – Пусть