секунду он замолкает, и я так и вижу, как у него в голове крутятся шестеренки, пока он принимает решения насчет меня. Как-то некомфортно, когда тебя оценивают, а ты не знаешь, что человек ищет и к какому выводу приходит.
Коннер откидывается на спинку дивана и в такой расслабленной позе выглядит почти дружелюбным, как будто я разговариваю с отцом кого-нибудь из моих друзей, а не с угрюмым аналитиком. Папа. Ощущаю укол тоски по дому в пустом животе.
– Что тебе известно об Академии, Новембер? – спрашивает Коннер.
– Почти ничего, – отвечаю я. Похоже, на сей раз он мне поверил.
– Директор Блэквуд попросила меня немного рассказать тебе о нашей истории и о том, что тебя здесь ждет.
– Да, пожалуйста. – Я наклоняюсь вперед. Сейчас меня устроит любая информация.
Он складывает руки на коленях.
– Однако, – с нажимом произносит он, – этого краткого введения недостаточно, чтобы восполнить многочисленные пробелы, возникшие в результате пропущенных тобою двух лет.
Звучит как предупреждение, и это ставит меня в тупик. Почему меня все же взяли в школу, если их так волнует все то, что я пропустила?
– Однако прежде чем мы приступим… Директор Блэквуд прояснила для тебя правило номер один, не так ли?
– Никому не раскрывай личную информацию о себе или своей семье.
Коннер кивает.
– Мы также просим тебя проявлять осторожность с любым из учеников, которого ты можешь узнать. Понятно, что это неизбежно, некоторые из вас наверняка знакомы. Но именно в те минуты, когда ты чувствуешь себя наиболее комфортно, ты более всего уязвима, – говорит он, и мне снова кажется, что он пытается выудить из меня какие-то сведения.
– Это не проблема, – отвечаю я. – Я здесь никого не знаю.
Долгое время он смотрит на меня, затем откашливается.
– Так, посмотрим… Члены первоначального Совета Семей основали и построили Академию – элитное учебное заведение для лучших и умнейших из их детей. Это был первый раз, когда все Семьи работали вместе для достижения общей цели. Тогда было решено – и это решение действует до сих пор, – что стратегическое превосходство и безопасность детей должны цениться превыше политики.
Теперь я окончательно запуталась. Хочется спросить, что за политику он имеет в виду, но я не успеваю даже рта раскрыть. Коннер продолжает говорить:
– Не могу сказать точно, когда была основана эта школа, поскольку из-за окружающей ее секретности некоторые данные не были записаны, хотя многие полагают, что это произошло около тысячи пятисот лет назад, ровно через тысячу лет после создания первых трех Семей. Но точно известно, что в этом конкретном здании Академия Абскондити располагается с тысяча тринадцатого года. – Он вскидывает подбородок, как будто очень гордится этим фактом.
Снова это слово – Семьи. Когда я расспрашивала об этом Лейлу, она вела себя так, словно я намеренно пыталась довести ее до бешенства. Коннер тоже явно считает, что мне понятно, что он имеет в виду, и мне почему-то не хочется его разубеждать. Я киваю, как будто и в самом деле все понимаю.
– Основной