так реагировал. Я не просто чувствую себя не в своей тарелке, но меня к тому же подводят инстинкты.
– Извини, Лейла. Мне правда очень жаль. Просто я пока не привыкла к здешним правилам.
Она немного остывает и разглаживает и без того гладкую мантию.
– Ты сегодня уже второй раз передо мной извиняешься.
Я слегка улыбаюсь.
– Ты поймешь, что все совсем плохо, когда я начну покупать тебе подарки. Моя лучшая подруга составляла список пожеланий.
Лейла с любопытством смотрит на меня.
– Пошли, – говорит она, и по ее тону я понимаю, что она уже не так злится.
Она лавирует между клумбами в сторону дальней стены, где среди стволов деревьев проглядывают серые камни, и толчком открывает деревянную дверь. Я с неохотой покидаю пружинистую траву и, уходя, провожу рукой по стволу. Дверь за нами закрывает охранник. Над правой бровью у него странный крестообразный шрам. Хотя он не произносит ни слова, он не скрывает того, что внимательно меня изучает.
Лейла указывает на вестибюль с высоким потолком, на стене которого висят щиты, а перед ними стоит статуя рыцаря в доспехах.
– Мы находимся в южной части здания. Эти щиты увековечивают некоторые из важнейших достижений наших Семей – разумеется, за исключением последних двухсот лет.
Внимательно смотрю на щиты. В голове проигрываются замечания Коннера насчет истории. Но когда я прошлый раз напрямую спросила Лейлу про Семьи, она рассердилась. Кроме того, охранник по-прежнему не сводит с меня глаз, и от его взгляда по коже пробегают мурашки.
– И ты знаешь, кому принадлежат эти щиты? – спрашиваю я, как будто сомневаюсь в ее знаниях.
Она усмехается и указывает влево.
– Вон тот представляет самого доверенного советника принца Ашоки, этот – любовницу Александра Великого, тетушку Юлия Цезаря, лучшую подругу Клеопатры, кузена Акбара, советника Петра I, стратега Чингисхана и камеристку Елизаветы I. Продолжать?
Я качаю головой, пытаясь убедить и ее, и пялящегося на меня охранника, что знаю, о чем она говорит. На самом деле я еще больше запуталась. Какое отношение камеристки и чьи-то лучшие подруги имеют к этой школе?
… – Сядь, Нова, – говорит папа, указывая на диван.
Плюхаюсь на подушки и накрываю ноги любимым пледом в красно-кремовую клетку.
Папа садится рядом. Он потирает мозолистую ладонь большим пальцем и несколько долгих секунд молчит.
– У меня нет времени, чтобы все тебе объяснить, если ты хочешь успеть сегодня ночью на самолет. Кроме того, тебе и не надо сейчас ничего знать. Я обо всем здесь позабочусь. А ты тем временем выучишь новые приемы обращения с ножами и способы выживания.
Я хмурюсь. Обычно он выражается яснее. Но что-то в его голосе беспокоит меня, словно его всегдашняя уверенность в себе дала трещину.
– С тетей Джо случилось что-то, о чем ты мне не говоришь?
У папы усталый вид.
– Я не знаю подробностей. Именно поэтому я должен помочь ей во всем разобраться и убедиться, что