уж важно, что время нас всех развело —
с Моцартом он не сошелся, как я с Пастернаком —
общность иная заполнит саднящий разлом,
пусть никогда не делиться со-мненьем. Однако
мы со-причастны друг другу, единый посыл —
выразить душу живую словами ли, нотой,
творческий был бы настрой да хватило бы сил…
ну, а потомки простят и грехи, и длинноты.
Только б решиться – а дальше прыжок в пустоту,
где пониманье смешается с непониманьем,
сорванный голос опять обретет высоту,
слава тогда подойдет, как всегда, с опозданьем…
1
Бег начинался веселой, пушистой порой,
«Первая», зимняя, лихо катила на тройке,
грезы любви выдавал за реальность герой,
не обращая вниманья на климат нестойкий.
Тремоло скрипок, снежинки, кларнет и фагот —
опередить духовых и к оттаявшим струнным
мягко приникнуть бы… Как умудрился народ
выжить при этих метелях, при власти чугунной?
Но что художник-романтик берет за шторма
в гулких басах и ударных – такая же нега
в цельной как будто картине: зима как зима,
грязь не видна по дороге, укрытая снегом.
Первая, «Зимняя», трепетный взгляд из окна
поезда или с прищуром сухой из кибитки.
Серые избы в бескрайних равнинах – страна
только вздыхает, как туба, огромной улиткой.
Вроде, знакома, да больше по песне лихой
или протяжной, что с раннего детства запала,
вьется как лента по ветру, ведя за собой
незамутненную опытом душу финала.
2
А в Малороссии как-то «Вторая» не так
шла поначалу, как будто он легкость утратил
прежнюю или сбивал с панталыку гапак,
или запретные страсти душили в кровати.
Главная мысль ускользала, сбиваясь на пляс
девок с парнями в июньское щедрое ведро.
Как ни цепляла инерция лени, в запас
силу копил, чтобы к венцу незаемным аккордом
броситься в скерцо, как бы из стоячей воды
вдруг окунуться в холодную, бурную реку:
ожили скрипки, альты и рассеялся дым,
с плеч будто спала тяжелая чья-то опека.
Как еще был он далек от любви, от земли,
отрок вчерашний, хотя уже 30 с довеском,
но уж известность маячила, и журавли
будто на крыльях несли ее над перелеском.
Танки еще не утюжили этих дорог,
и за левадами мир громоздился просторный,
где-то вдали заливался пастуший рожок,
не доверяя искусственной теме валторны.
3
«Третья» тоже давалась ему нелегко,
правда, июня на черную запись хватило —
больше наброски, однако. Так бродишь пешком,
что-то натащишь в блокнот, и как будто бы мило.
Но поутру протрезвеешь: откуда взялась
эта