институты традиционной демократии в «верхах» стали воспринимать чаще всего как досадные помехи в их политических расчетах. Или старались манипулировать ими, «покупая» их лояльность и поддержку.
Таким образом, особенность социальной структуры местных обществ заключается в сочетании патронажно-клиентальных («вертикальных») связей с развитой сетью общинных (гражданских) структур на уровне местного самоуправления. Первый тип социальных связей формирует коррупционную, меркантилистскую систему, разрывающую общество на множество фрагментов. Второй тип социальных связей формирует мини-гражданское общество на уровне местного самоуправления (МСУ).
Но социальная структура на Северного Кавказе не однотипна. Можно выделить свои особенности в Дагестане и КЧР (в некоторой степени и КБР) – с одной стороны, и в Чечне и Ингушетии – с другой. РСО – Алания, в силу высокой степени урбанизации и более современного типа социальной структуры, нельзя отнести ни к одной из этих групп. Община в Дагестане, КБР и КЧР – это прежде всего территориальная община гражданского типа: своеобразный мини-полис со своей историей и демократической традицией, с минимумом влияния родовых связей. В Чечне и Ингушетии община – это прежде всего структура, сочетающая в себе гражданскую и, отчасти, родовую (тейповую) традицию. Эта особенность социальной структуры местных обществ отражается и на гражданской активности: она выше, как правило, на муниципальном уровне (сельском, районном, поселковом) и заметно ниже на республиканском уровне – при выборах в Госдуму и Президента РФ.
С другой стороны, живучесть патронажно-клиентальных связей блокирует формирование настоящего (граждански ответственного) общества на уровне региона (республики). Множество локальных общин гражданского типа не складываются в современное общество.
К каким системным изменениям приводят такие особенности социальной структуры и социокультурной системы в регионе? Дополняя то, что мы отмечали выше, это прежде всего системный характер коррупции и меркантилизм, более ярко выраженная, чем в стране в целом, «криминализация» политической и экономической сфер. Такое общество не консолидировано, мозаично настолько, что гражданская составляющая (профсоюзы, партии, движения и пр.) в городах региона просто «тонут» в плюральном сообществе общинных или олигархических структур. А унифицированная (в масштабах страны) политико-правовая система не отражает реальных социально-политических и политэкономических отношений в регионе. Многообразие интересов и конфликты не получают своего законного отражения в представительских и исполнительных органах власти. В результате они вытесняются в тень, легитимируя теневое право. Как следствие, деформируется вся Система; конфликт интересов ведет к значительному росту коррупции и теневой экономики. Сравнительный анализ субъектов РФ по развитию теневой экономики в 1995–1997 гг. показал, что в этой негативной иерархии первые