хоть что-нибудь осталось?
– Да, Хуан… – дрогнувшим голосом произнес алькальд. – Там… у меня в машине…
Полковник оттолкнул алькальда и торопливо зашаркал вниз по ступенькам.
– Там немного… ты извини… сам понимаешь, – побежал вслед за ним алькальд, – пепел да костные фрагменты… но я привез все, что сумели собрать ребята из управления полиции…
Мигель ошарашенно тряхнул головой и медленно двинулся вслед за полковником и алькальдом, а когда подошел к машине, сеньор Эсперанса уже открыл стоящую на заднем сиденье большую черную лакированную шкатулку и смотрел внутрь застывшим взглядом.
– Это она?
– Без сомнения, Хуан… – нервно выдохнул алькальд. – Можно хоронить. Новая крышка для гробницы уже в склепе… И падре Франсиско на месте – только тебя ждет…
Полковник Эсперанса медленно закрыл шкатулку, пожевал губами, отчего прокуренные седые усы жутковато зашевелились, и кивнул:
– Тогда не будем откладывать.
Едва сеньор Эсперанса исчез в дверях, Мигель жестко взял алькальда за локоть.
– Сеньор Рохо, вы рискуете.
– Бросьте, лейтенант, – криво улыбнулся алькальд. – Это вы рискуете.
– Но это же полная чушь! Откуда у вас останки? Даже если суд состоялся до обеда, а это невозможно, их не могли привезти из Сарагосы так быстро!
Алькальд надменно поднял голову.
– Это вас не касается. Главное, что у меня есть все документы.
– Покажите, – демонстративно протянул руку Мигель.
Алькальд покачал головой:
– Есть официальный порядок. Пошлите официальный запрос вашему начальству, и, если оно сочтет нужным, вас ознакомят.
Мигель понимающе усмехнулся. Он еще не знал, как алькальд сумел это устроить, но понимал главное: сеньору Рохо, да, наверное, и полковнику, глубоко безразлично, где на самом деле захоронено тело покойной сеньоры и кто его на самом деле похитил. Главное – соблюсти внешние приличия. Но он в эти игры играть не собирался.
– Учтите, сеньор Рохо, я подал рапорт.
– Мне уже сообщили…
– А у Энрике Гонсалеса есть алиби.
– Да неужели?
– И я найду преступника, а вам еще придется краснеть за то, что вы сделали, – завершил Мигель.
– Штаны не порви, щенок, – зло дернул губой алькальд.
Уже в четыре часа пополудни останки тела сеньоры Эсперанса, а точнее, то, что выдали за ее останки в Сарагосе, в присутствии всей семьи, алькальда и начальника городской полиции снова отпели, погрузили в гробницу и закрыли новой, точь-в-точь похожей на прежнюю крышкой.
Себастьян наблюдал за приехавшей из Мадрида юной сеньоритой Долорес до самого вечера, – отсюда, с газона, расположенного прямо под распахнутыми настежь окнами дома, это было нетрудно.
Сначала она сидела во флигеле со своей матерью сеньорой Тересой и вслух повторяла вслед за ней диковинные, ни на что не похожие слова. Затем пришел старый