– следов нет, – сказал Калмыков.
Чухарев кивнул головой, выпил еще рюмку и стал жадно есть, а Калмыков молча пил свое пиво.
Потом и Чухарев перешел на пиво, и поздно вечером они, взявшись под руку, пошатываясь, направились к своим домам. Встречные хулиганы и жулики узнавали их и с почтением здоровались с ними.
VI
Увлечение и любовь
В буфетной комнате при совете присяжных поверенных в углу за столиком сидели Горянин и его друг Прохоров, тоже присяжный поверенный.
– Да ты изменился, – сказал ему Горянин, продолжая разговор.
– Изменишься! – желчно ответил Прохоров. – От тебя я не скрываюсь. Я влюблен в нее, как гимназист. Одно время она как будто отвечала мне. Помнишь – в театре? Евгения Павловна пошутила насчет свадьбы, и она ничего…
Горянин молча кивнул головой.
– И вдруг, – со злобой в голосе сказал Прохоров, – является этот Чемизов – и все прахом. – Он стукнул по колену сжатым кулаком и замолчал. Его красивое, с тонкими чертами лицо омрачилось, густые брови сдвинулись, серые глаза потемнели. – Скажи мне, Алексей Петрович, – продолжал он, – откуда этот Чемизов? Где ты достал его?
Горянин беспечно пожал плечами.
– Встретился с ним в кружке Полонского. Кого там не бывает! Разговорились, и он вдруг оказался моим товарищем по гимназии. До пятого класса шли вместе, а там он в юнкерское перешел. Вот и все. Где он был по сие время – не знаю, что он и кто он – тоже. Живет хорошо, видимо, обладает средствами, холост и, главное, занимателен…
– Черт знает! – возмутился Прохоров. – Ты вводишь его в свой дом, со всеми знакомишь…
– Ревность? – засмеялся Горянин. – Да отчего же не ввести мне его в дом? Он вполне приличен, интересен, знает массу анекдотов. К тому же в нем есть что‑то таинственное.
– Вот – вот! Елена Семеновна убеждена, что это – необыкновенный человек, – сказал Прохоров.
– Моя Евгения Павловна – тоже, – подхватил Горянин. – Он у нас раза три в неделю бывает. А согласись, – сказал он, смеясь, – тогда, вечером, он всех занял?
– Простой опыт гипнотического внушения, и попался ему дурачок Хрюмин.
– Ну, мы бы и этого не сделали.
– Потому что не фокусники, а если бы и сделали, то не для увеселения публики…
– Ну, ты совсем взбесился! – пожав плечами, воскликнул Горянин и встал. – Пойду в канцелярию, почитаю дело. До свиданья! Заходи!
– Зайду, – Прохоров задержал руку Алексея Петровича, – а про Чемизова этого я наведу справки. А?
– Наводи, коли охота есть, – и Горянин, кивнув головой, вышел.
Прохоров опустил голову и задумался.
С год тому назад он познакомился с Еленой Семеновной Дьяковой и полюбил ее. Она не отклоняла его ухаживания, появлялась с ним и на вечерах у знакомых, и в театре, и на выставках, позволяла касаться интимной стороны жизни и вдруг сразу словно отрезала – с того злополучного вечера у Горянина.
Если бы это случилось сто лет тому назад, Прохоров просто зарезал бы этого Чемизова. А теперь…
Прохоров