выпотрошенной. Легла у себя на кухне и пролежала неподвижно весь вечер. Есть не хотелось. Голова болела, внутри поселилась такая тяжесть, что ей казалось, вот сейчас ее голова продавит диванную подушку до полу, а затем и сам пол до нижнего этажа.
Пролежав так несколько часов, Катя еле-еле, через силу, заставила себя подняться, принять душ, разобрать постель и снова лечь. Странно, но сон не шел к ней. В памяти бессмысленно проворачивалась сцена похорон. Заснула она только под утро, слышала, как вернулись домой Алик и Санька, но сделала вид, что спит. И заснула с мыслью: «Вот и меня так же похоронят…»
Буквально через неделю после похорон свекрови разразилась катастрофа. На фирму Алика наложили арест за долги. Пришли судебные приставы и опечатали помещение. Внутри осталось оборудование и материалы на сотни тысяч долларов. Алик объявил, что придется продать и дачу, и квартиру матери. Катя лишь пожала плечами.
– Продавай.
Счастье еще, что не пришлось полгода ждать вступления в права наследства, поскольку ответственным квартиросъемщиком числился сам Алик. Правда, Катя не учла одну маленькую деталь: если продавать квартиру, Алику придется из нее выписаться, а куда, спрашивается? Только к ней, Кате. Скрепя сердце она прописала его к себе. Не на улице же его оставлять.
Он, кажется, чего-то подобного опасался, потому что, когда Катя согласилась его прописать или, как это теперь называлось, зарегистрировать, на его лице отразилось явное облегчение. Но Катя сказала:
– Если уж ты тут официально прописан, плати свою долю квартплаты и давай мне деньги на питание. Я не обязана тебя содержать.
Опять разразился скандал, опять Алик орал: «Ты что, не понимаешь? У меня заказы зависли!» Катя сказала, что ей все это неинтересно. Она ненавидела семейные сцены, ненавидела себя за то, что они происходят с ее участием и вроде бы даже с ее подачи. Опять Алик привлек на помощь сына, и опять Катя осталась в проигрыше.
Глава 4
Покупаешь всегда дорого, продаешь дешево. Алику пришлось продавать дачу в декабре, в самое неудачное время. Родительскую квартиру он тоже продал впопыхах. Впрочем, Катя не исключала, что он ей врет, сознательно занижает суммы. Он сказал, что ему не хватает четырех тысяч евро, чтобы выкупить свое предприятие из-под ареста. Катя взяла ссуду в банке под залог своей квартиры, нашла работу – оформление какого-то юбилейного издания, – чтобы вовремя эту ссуду вернуть. А Алик в очередной раз явился домой с блестящими от возбуждения глазами и сказал, что эти четыре тысячи потратил, чтобы под Новый год «красиво рассчитаться с рабочими».
– А что твои рабочие будут делать после Нового года? – спросила Катя. – Если ты не выкупил фирму, значит, работы у них не будет.
– Мне нужны еще четыре тысячи, – бодро ответил Алик.
– Ищи сам где хочешь. Мне еще за те четыре расплачиваться.
– Да ладно, ты где-нибудь найдешь, – принялся уговаривать ее Алик.
– Нет, – отрезала Катя.
И он нашел деньги сам. Там же, где обычно. После