съедобно, – заверил я. – Жрите вволю, моя королева, если вы королева, – потом расскажете, как это королева Мезины очутилась в Турнедо. Потому что если у вас нет разрешения на транзит через королевство Турнедо, то к вам применимы санкции.
Она сделала удивленные глаза.
– Ой, вы такой умный… Такие слова запомнили! У вас голова от них не болит?.. С чего это вы такой заботливый о том, на что местный король не обращает внимания?
– Вы правы, – согласился я, – здешний король уже ни на что не обращает внимание. А нынешнему правителю до всего есть дело! Говорят, лезет во все дыры как дурак какой, хочет мир спасти… По-своему, конечно. Только ему одному понятным способом… Если вы не хыщник, мясо не потребляете, то вот рыба… правда-правда, это рыба, хоть и странная, согласен! Филе. Пробуйте сыр…
Она осторожно взяла ломтик тонко нарезанного мяса, полузакрыла глаза, вдыхая нежный аромат.
– Как странно, – произнесла она и тут же, вернув себе деловой тон, сказала резковато:
– Конечно, нынешний дурак!
– Вы слышали о нем?
– Нет, – призналась она. – Знаем только, что король Гиллеберд двинул на север свою победоносную армию, чтобы включить в состав Турнедо эту провинциальную и дикую Армландию.
– Хорошие слухи, – согласился я. – Узнаю пропагандистский стиль. Значит, новость, что крохотная Армландия включила в свой состав две трети Турнедо, дойдет до вас в следующем году…
– Ого! А как это случилось?
Я отмахнулся.
– Это политика, милая леди… Вы ведь милая? И в самом деле леди?.. Ладно-ладно, я только спросил. Не пугайтесь, это такие пирожки, хоть и непривычные с виду, но не везде же готовят так, как в Мезине!
Она медленно потребляла мясо ломтик за ломтиком; в самом деле королева, хоть и проголодалась и вообще хочет сожрать быстро и с чавканьем, так всегда вкуснее, но сдерживается, следит за каждым своим жестом и словом.
Я спросил невинно:
– Так как вы очутились здесь?
– А вот захотела, – отрезала она независимо, – и поехала напрямик! Вам-то что?
– А у меня ностальгия, – ответил я, – и запоздалая любовь к этим сгинувшим майя и ацтекам из Турнедо. Это всегда так. Сперва побьешь, камня на камне не оставишь, а потом начинаешь придумывать, какие они были великие, мудрые, справедливые, замечательные, календарь составили, конец света предрекают, мудрые…
– Вы это уже говорили, – прервала она в нетерпении, – заговариваетесь, сэр.
– Это я при виде вас, – ответил я нагло, – вот смотрю и думаю…
– Ах, еще и думаете?
– Ну да, – подтвердил я, – может, мне поговорить с вами хочется, а не о чем! О чем, скажите на милость, с вами можно говорить?
Я прошелся выразительным взглядом по ее фигуре, останавливаясь на выпуклостях, а впуклости пока пропуская. Она не смутилась, напротив, нахально выпятила с таким видом, мол, смотри, облизывайся, это все, что тебе доступно, но не больше.
В ее руке хрустящий вафельный рожок с воздушным кремом, залитым шоколадом, пахнет сладко, но непривычно, и она сперва нюхала, потом осторожно трогала