к спинке. Это был первый случай, когда Холуй понял его без слов. Диван разложился, и они откинулись на узкое, кривоватое ложе.
Язык у Маришки оказался сладкий. И зубы тоже.
– Какой ты быстрый, – с притворным укором сказала она. – Всего два года знакомы, и уже целоваться. Пройдет еще лет пять, и ты, чего доброго, расстегнешь мне вот это.
Она перекатилась на живот и показала «молнию» на маленьких шортах. С застежкой Егор справился не сразу, однако это заняло не пять лет. Гораздо меньше.
А язык у Маришки был всё-таки сладкий. И вся она была – сладкая…
Проснулся Егор около четырех. Диван был тесным, поэтому они спали обнявшись. А может, и не поэтому. Маришка дышала ровно и спокойно, и в ее дыхании слышался аромат бисквитов.
Егор осторожно выбрался из-под ее руки и, дойдя до туалета, обхватил унитаз. Это длилось не долго – не так долго, как если бы он ел пирожные сам.
«В следующий раз угощу ее рыбой», – подумал Егор, отплевываясь.
Август. 3.
«Егор! Я совсем забыла, мне сегодня надо пораньше. Жаль, что не посмотрю твои переговоры с фирмой. Вечером расскажешь.
У дверей стоит Сосед. Не обижай его.
Мне всё понравилось».
Письмо было написано не в сети, а на клочке бумаги, приколотом брошью к диванной подушке. Егор повертел в пальцах золотую птичку с рубиновым глазом и бережно положил ее на стол. Затем встал, наугад сделал несколько условно спортивных упражнений и, напевая, отправился умываться. Взглянув в зеркало, он подумал, что жизнь всё-таки хороша.
До десяти был еще целый час – он вполне успел бы перекусить, но ему не давала покоя коробка с КИБом. Сбоку на ней был изображен человек с шестью руками, ниже стояло черное и броское: «Мажордом. Версия 245».
Борясь с желанием достать блок, Егор внимательно рассмотрел картинку – многорукий мужчина был далеко не молод, а кожу фотомодели покрывал удивительно плотный загар, что, конечно, не могло не отразиться на его здоровье.
Шесть рук – это оригинально. Дескать, работящий. Но почему старик? Это такой рекламный ход, решил Егор. Голую бабу любой дурак наклеит, а старика – нет. Молодцы, зацепили.
Егор извлек из упаковки нечто в защитной оболочке. Расковыряв пенопластовую скорлупу, он добрался до матовой поверхности.
С виду двести сорок пятый квазиинтеллект-блок ничем не отличался, скажем, от двести сорокового или от того старья, что было установлено в его квартире. Все КИ-блоки выпускались полностью совместимыми, отсюда и одинаковая форма, но в этом, умном и быстром, чувствовалось какое-то внутреннее содержание, какая-то иная энергия – не та, что исходила от Холуя.
На замену КИБа Егор потратил не более минуты: сдвинул в сторону маленький коврик, откинул на полу квадратный люк и, вытащив Холуя, вставил на его место новый мажордом. Маришка права – зачем сопротивляться тому, о чем мечтал? Всё равно она его не продаст, разве что какому-нибудь старьевщику. Бэушный аппарат никому не нужен.
Называя КИБ бэушным, Егор кривил душой – он, конечно, заметил,