во время осады, на глазах врагов, не менее нас удивленных, совершил благородный юноша Гай Фабий, когда среди галльских дротиков, спустившись с Крепости, он совершил на Квиринальском холме обряд, торжественно совершаемый в роде Фабиев! Неужели священнодействия в родах желательно не прекращать и во время войны, а общественные священнодействия и римских богов можно бросить на произвол судьбы даже во время мира? И неужели желательно, чтобы понтифики и фламины с меньшим уважением относились к общественному богослужению, чем частный человек отнесся к торжественному обряду, установленному в его роде? Пожалуй, кто-нибудь может заметить, что мы или будем совершать те же священнодействия в Вейях, или для совершения их будем оттуда посылать сюда жрецов своих. Но ни того ни другого, со строгим соблюдением обрядности, сделать невозможно. И чтоб не перечислять всех разного рода священнодействий и всех богов, – в случае пиршества Юпитеру[397] неужели можно взять на себя приготовить пуловинар где-нибудь в другом месте, кроме Капитолия, а что сказать мне о вечных огнях Весты и об изображении, которое как залог владычества надежно хранится под защитою ее храма? Что сказать о священных щитах ваших, о Марс Градив, и ты, о Квирин-отец? И все эти святыни, по древности равные городу, иные даже древнее основания его, вы решаетесь покинуть на оскверненном месте? Но посмотрите, какое различие между нами и предками. Они передали нам известные священнодействия с тем, чтобы мы совершали их на Альбанской горе и в Лавинии; страшно было переносить священнодействия из вражеских городов к себе в Рим, а мы без святотатства перенесем их отсюда во вражеский город Вейи?
Припомните же теперь все те случаи повторения священнодействий вследствие какого-нибудь упущения в завещанном отцами обряде, происшедшего или по небрежности, или случайно. А между тем что спасло наше государство, изнемогавшее под бременем войны с вейянами, как не повторение священнодействий вместе с возобновлением ауспиций после совершившегося на Альбанском озере чуда? Но, сверх того, соблюдая старинные религиозные обряды, мы еще перенесли в Рим богов из других стран и учредили новых. Юнона Царица, перевезенная из Вей, недавно была освящена на Авентине в столь памятный необычайным усердием матрон и торжественный день! Аию Локутию, по случаю услышанного с неба голоса, мы велели соорудить храм на Новой улице; к другим празднествам мы еще прибавили Капитолийские игры и для того учредили, с утверждения сената, новую коллегию; какая надобность была предпринимать это, если мы вместе с галлами собирались покинуть римский город? Или мы не сами по доброй воле оставались в Капитолии в течение стольких месяцев осады, а только враги и страх удерживали нас там?
Мы говорим все о священных обрядах и храмах; а что же сказать нам еще о жрецах? Неужели нам не приходит на ум, какое при этом совершается святотатство? У весталок – об этом и говорить нечего – есть одна только та обитель, из которой ничто и никогда,