эта слегка сомнительная логика страшно веселила. Фраза «ради немецкой овчарки» быстро вошла в лексикон нашей семьи – она обозначала все абсурдно неубедительные оправдания. Но мне это смешным не казалось. Совсем. Собаки были абсолютным связующим звеном, полной остановкой, откровенным заявлением: «Мы нормальные, и не на что тут смотреть». Нельзя просто прыгнуть на самолет без предупреждения, если у тебя есть собака и долги. Собаки заставляют тебя оставаться.
Глава третья
Мне было девять лет, когда я пережила боль первой любви. Но наши отношения были довольно сложными – так всегда бывает, когда влюбляешься в того, кто зарегистрирован в собачьем клубе.
Золотистый, энергичный, но хорошо воспитанный Ральф был собакой моей мечты. Спокойный, не причиняющий никаких проблем пес отлично понимал человеческие эмоции – он не навязывался и позволял заниматься своими делами, но испытывал бесконечную благодарность за каждую минуту, когда ты брался за поводок или решал его приласкать. Он даже гостей приветствовал исключительно элегантно, изящно помахивая хвостом, а не кидаясь сразу же исследовать гениталии. От него исходил аромат свежей травы и домашнего уюта. Он обладал способностью поистине харизматического лидера – в его присутствии ты чувствовал себя самым важным человеком в комнате. Но Ральф принадлежал не мне. Он был собакой Люси Симпсон, девочки, которая вела идеальную жизнь. Я училась с ней в одном классе и хотела жить, как она.
Люси носила светлые сандалии, которые ей купили во время ежегодного семейного отдыха в Греции. Когда я врывалась в класс, бормоча что-то о спущенной шине, она всегда уже сидела за партой, разложив перед собой заточенные карандаши. Дома она готовила уроки, потом аккуратно задвигала стул, бралась за книжку Энид Блайтон[15], а потом, как положено, выключала свет. Практичную стрижку ей делала симпатичная местная парикмахерша, а не стилист-визионер из салона Видала Сассуна[16], который при нашем появлении вечно вздыхал: «О боже, дети…»
Я с завистью сравнивала удобную и практичную одежду для игр Люси с нашей, которая более всего подошла бы юным принцам, приветствующим своих подданных с балкона. Вельветовые брюки Люси с обтрепанными краями демонстрировали экономную финансовую стратегию семей, имеющих собаку. Мои кожаные туфли и пальто с золотыми пуговицами покупали на Бонд-стрит, а потом мы получали суровые письма с напоминанием о неоплаченных чеках. «Но ведь Джон Кеннеди-младший на похоронах отца был в пальто именно от Rowe’s!» – заявляла мама, когда я умоляла ее купить мне что-нибудь в «Маркс и Спенсер» – «как у Люси Симпсон».
В нашей школе Люси была настоящим образцом для подражания. В моем представлении она располагалась где-то между домами А. Э. Хаусмена[17] и Чарльза Диккенса. В нашей школе была довольно своеобразная учительница актерского мастерства. В «Сказании о Старом Мореходе» мы изображали погибших моряков и распевали: «Моей стрелой убит