знаешь, что мне нужно. Мы с тобой об этом говорили.
Отерио выпучил глаза. Ему наконец все стало ясно. Вот почему ночь свела их в этом притоне. Ему хотелось тут же пристукнуть этого щенка.
– Ты ведь знаешь, Элизия мне как дочь, а гостиница без нее не гостиница. Тебе сейчас приспичило, но ты принесешь ей только горе! Если бы Ламбер был жив…
– Оставь старика в покое. Элизия юна и прекрасна, она заслуживает свободы. Она будет хорошей супругой и хорошей матерью.
Отерио нахмурил брови. С самого своего появления Гали тратил все свое время на выпивку, игру и женщин. Старик знал, что он не любит Элизию, просто ценит девушку по достоинству. Он собирается ею воспользоваться. Эта уверенность жгла ему сердце, но сейчас Отерио находился на распутье. Ему требовалось вернуть проигранное. Будь Ламбер жив, старик никогда бы не осмелился выполнить требование Гали. Даже падение с лестницы приключилось с Ламбером как нельзя кстати для этого парня.
– Знаменитая гостиница на реке Од существует на памяти четырех поколений, а теперь ты, Отерио, станешь позорным виновником ее закрытия, – холодно бросил Гали.
Это был удар ниже пояса, игроки вокруг бочки зашевелились, но никто не произнес ни слова. Отерио смотрел на серебряные монеты. Он знал, что назавтра не сможет расплатиться ни за мясо для стола, ни за фураж для лошадей. Постоялый двор окажется на грани разорения, а свидетели этой ночи, беспутные дружки Гали, позаботятся о том, чтобы опозорить на весь Каркассон доброе имя его владельца. Такого унижения Отерио не мог допустить. Он попал в ловушку.
– Она ничего не должна знать, вот единственное, о чем я прошу, – произнес Отерио с безутешным вздохом.
– Мне по нраву девчонки веселые, беспечные. Рабыня мне не нужна. Она пойдет со мной по собственной воле, будет знать то, что расскажу ей я, и думать о том, чего хочу я. А мне желательно как можно скорее отправиться в Нарбонну, чтобы присоединиться к отряду нового епископа Барселонского. – Гали скорчил шутовскую гримасу. – Элизия будет сопровождать меня как супруга, с твоего благословения.
– Хорошо, Гали, Элизия твоя, – тоскливо признал Отерио, сжимая кулаки в бессильной ярости. – И если ты не будешь о ней заботиться, гореть тебе в аду.
Два дня спустя Элизия смотрела на пустые столы, освещенные мутной дымкой очередного пасмурного утра. Постояльцы не замедлят спуститься в таверну, в кухне уже полыхал веселый огонь. Ее дедушка Ламбер очень ценил эти мгновения спокойствия. Элизии до сих пор все напоминало о Ламбере: она плакала, принимая соболезнования от соседей и проезжающих через Каркассон купцов. Все гости любили эту девушку, которая много лет пела, смеялась и танцевала, скрашивая их долгие вечера.
Вскоре появился Отерио, и они вдвоем сели за отдельный стол. Прошлым вечером Гали предложил Элизии стать его женой, и, к удивлению девушки, хозяин не возражал. Он объявил, что старый Ламбер проработал шестьдесят лет без единого дня отдыха, так что его единственная внучка заслуживает