почли это Божьим знамением. Никто не явился за пропавшими детьми, и род Тенесов исчез, как нередко случалось в те неспокойные времена.
В находке одиноких потерянных детей никто не видел ничего странного. Из пяти членов общины трое были в преклонном возрасте, а на винограднике требовались молодые руки. Посему монахи растили детей при монастыре как сервов. Когда у Ротель начнутся менструации, ее выдадут замуж за какого-нибудь деревенского парня – а если девушка почувствует призыв Господа, то поступит в женский монастырь.
Дети, подрастая, держались все время вместе – с той самой ночи, когда их нашли на кладбище, и по мере того как они взрослели и становились выше своих благодетелей, они занимали все больше места в сердцах… сердцах простых монахов. Оба ребенка были светловолосые, вот только у Ротель волосы были как солнечные лучики. Оба они были голубоглазые, вот только у Ротель глаза были ярче и прозрачнее. Рожденные от земли росли похожими друг на друга. И все-таки они были разные. Мальчик, который был чуть постарше, сохранил смутное воспоминание об отце, вносящем в замок новорожденную девочку, завернутую в одеяло. А мать тогда закрылась в своих покоях и плакала. Девочка была внебрачной дочерью рыцаря Изембарда из Тенеса.
Изембард в свободные минуты играл с деревянными мечами и тренировал меткость стрельбой из самодельного лука, но единственной его соперницей выступала дремотная скука молитв, на которых детям полагалось присутствовать. Любопытная Ротель любила в одиночку побродить по лесу; возвращалась она в сумерках и никогда не рассказывала, где была и что видела. Постепенно старшие даже перестали ее расспрашивать. Все помнили, что когда-то волки вылизали ей спину, и старый брат Райнарт до самой смерти утверждал, что она особенное существо, более соединенное с природой, нежели с людьми.
Девочка, будучи еще совсем крошкой, пасла овец, и не было случая, чтобы животные от нее убегали. Ротель ничего не боялась; порой она возвращалась в монастырь с зайчонком на руках и потом заботливо его выхаживала. А когда ей было тринадцать, ее независимый нрав окончательно сформировался в те три дня, что она провела в одиночестве, заблудившись во время снежной бури. Когда девочку отыскали в пещере, она была спокойна, цела и невредима. Ротель сидела, закутавшись в меховой плащ, вид которого показался монахам смутно знакомым; братья решили спалить этот плащ, но Ротель убедила их его сохранить. Она так и не рассказала, что с нею произошло, однако с этих пор часто улыбалась, глядя на лес, как будто природа нашептывала ей свои секреты.
Кровотечения начались у Ротель в положенный срок, но время поумерило религиозное рвение монахов, и они позабыли, что с девушкой пора расставаться. Санта-Афра стояла в одном дне пути от ближайшей деревни, так что мало кто из крестьян заглядывал в их обитель. Пилигримы тоже приходили нечасто. И все равно монахи выстроили для Ротель каменную хижину вдали от монастыря, близ виноградников, поскольку настоятелю Адальдусу сплетни были не нужны. Все в общине относились к Ротель как к дочери, к тому же она работала не покладая рук, а монахи были уже не