не представится, несмотря на то что он проработал в «Судоходной компании Стратфорда» почти тридцать лет.
Подумать только, бюст Клеопатры, единственный существующий в мире достоверный портрет! И монеты с ее изображением и именем. Ах, как бы ему хотелось взглянуть на эти вещицы в библиотеке мисс Стратфорд! Но придется подождать, пока Британский музей не востребует всю коллекцию и не выставит ее для обозрения лордов и простого народа.
И еще было кое-что, что он хотел бы сказать лично мисс Стратфорд, если когда-нибудь представится такая возможность, кое-что, о чем, возможно, рассказал бы ей старый мистер Лоуренс.
Например, о том, что Генри Стратфорд уже целый год не сидит за этим столом, хотя по-прежнему получает полную зарплату и премии; или о том, что мистер Рэндольф выписывает ему чеки за счет компании, а потом подделывает записи в кассовой книге.
А может, юная леди сама во всем разберется? По завещанию она становилась полновластной владелицей отцовской компании. Вот почему она тоже находилась в зале заседаний вместе со своим красавцем женихом Алексом Савареллом – виконтом Саммерфилдом.
Рэндольфу невмоготу было видеть ее плачущей. Ужасно в такую минуту вынуждать ее подписывать какие-то бумаги. Она выглядела такой хрупкой в этой траурной одежде, с заплаканным лицом, дрожащими, словно ее лихорадило, губами, с глазами, сверкающими странным огнем, который он впервые увидел, когда она сказала ему, что отец умер.
Другие участники совещания сидели безмолвно, опустив глаза. Алекс нежно держал ее за руку. Он выглядел слегка озадаченным, словно не осознавал, что такое смерть, – наверное, не хотел, чтобы она страдала. Простая душа. Совершенно неуместен среди этих торговцев и деловых людей; изящный аристократ со своей богатой невестой.
Почему мы должны проходить через все это? Почему мы не можем остаться наедине со своим горем?
И все-таки Рэндольф должен был сделать кое-что, хотя сейчас как никогда все эти дела казались ему совершенно бессмысленными. Никогда еще его любовь к сыну не подвергалась столь болезненному испытанию.
– Просто сейчас я не в состоянии принимать никаких решений, дядя Рэндольф, – вежливо сказала ему Джулия.
– Конечно, конечно, милая, – ответил он. – Никто тебя не торопит. Подпиши только один срочный чек на непредвиденные расходы, а остальное мы сделаем сами.
– Мне хочется самой во всем разобраться, войти в курс всех дел, – сказала она. – Именно этого хотел отец. Ситуация со складами в Индии… Я никак не могу понять, почему там возник такой кризис. – Она замолчала, не желая продолжать разговор о делах, а может, у нее просто не было сил – и тихие слезы снова заструились по ее лицу.
– Оставь это мне, Джулия, – устало сказал Рэндольф. – Я много лет справлялся с кризисами в Индии.
Он пододвинул к ней документы. «Подписывай, пожалуйста, подписывай. Не проси сейчас никаких объяснений. Не унижай меня, мне и так больно».
Его самого удивляло, как сильно он тоскует по брату. Мы не осознаем силы чувства к тому, кого любим, пока он не покинет