раздался какой-то слабый шорох.
Откуда это? Поразительно, но он отчетливо слышался среди гула разговоров и шумной суматохи, парящей в зале. Похоже, звук исходил из саркофага.
Эллиот снова вгляделся в лицо мумии. Потом посмотрел на плечи и руки: казалось, они распирают ветхие пелены и те готовы вот-вот прорваться. И точно, в темных грязных тряпках появилась заметная трещина, сквозь которую проглядывали нижние покровы – в том месте, где скрещивались запястья. Плохо. Мумия разрушается прямо на глазах. Или за работу принялись паразиты? Это надо немедленно прекратить.
Эллиот опустил глаза к ногам мумии. Тоже непорядок.
На полу появился крошечный холмик пыли, и, пока Эллиот смотрел, пыль продолжала сыпаться с запястья правой руки, на которой треснули пелены.
– Господи! Джулия должна немедленно перевезти ее в музей, – прошептал Эллиот. И снова услышал звук. Шорох? Нет, слабее шороха. Да, о мумии надо как следует позаботиться. Это ей навредил проклятый лондонский туман. Самир наверняка знает, что надо делать. И Хэнкок.
Эллиот снова заговорил с мумией на латыни:
– Я тоже не люблю туман, великий царь. Он причиняет мне боль. Поэтому сейчас я пойду домой, оставив тебя с твоими поклонниками.
Он развернулся, тяжело налегая на трость, чтобы облегчить боль в бедре. Один раз он оглянулся. Мумия выглядела очень уж крепкой. Словно египетская жара не до конца иссушила ее.
Дейзи не отрывала глаз от крошечного ожерелья, пока Генри застегивал замочек у нее на шее. Ее артистическая уборная была битком набита цветами, бутылками красного вина, шампанским в ведерках со льдом и другими подношениями, но ни один из ее поклонников не был так красив, как Генри Стратфорд.
– Очень милая вещица, – сказала Дейзи, склонив голову набок. Тоненькая золотая цепочка, маленький кулончик, на котором вроде бы что-то нарисовано. – Откуда это у тебя?
– Она стоит гораздо больше, чем весь твой мусор, – улыбаясь, сказал Генри. Говорил он невнятно – опять пьян. А это значит, что он будет или зол, или невероятно нежен. – Ладно, цыпочка, собирайся, пойдем к Флинту. Я чувствую, что мне должно здорово повезти, и сто фунтов уже почти прожгли дыру в моем кармане. Пошли скорее.
– А что, твоя сумасбродная сестрица так и сидит в своем доме одна с этой дьявольской мумией?
– Кого это, к черту, волнует? – Генри достал из шкафа накидку из меха белой лисицы, которую когда-то купил для Дейзи, и накинул ей на плечи. Потом потянул подругу к выходу.
Когда они пришли к Флинту, народу там было видимо-невидимо. Дейзи ненавидела табачный дым, ненавидела кислый запах перегара, но ей всегда нравилось бывать здесь с Генри, когда у того водились деньги и когда он был в таком возбужденном состоянии. Подойдя к столу с рулеткой, Генри нежно поцеловал Дейзи в щеку.
– Правила ты знаешь. Стой слева от меня, только слева. Обычно это приносит удачу.
Она кивнула. Осмотрела одетых с иголочки джентльменов, увешанных драгоценностями