зачем москалю смотреть на эту старую калошу? Мало того, что в дверь не пролезает, так еще глупа как пробка. Женился в свое время сдуру. Дети теперь выросли и разлетелись из гнезда, а он с этой клушей до смерти обречен куковать. Разведёшься, можешь поста лишиться, наверху пришьют моральную неустойчивость, век не отмоешься. Любовница, конечно, есть, Катенька, секретарша в конторе, красавица писанная, да и язык за зубами держать умеет. Можно, конечно, пригласить ее с подружкой. Интервью это, чертово, закончится, нужно же поужинать красиво, да и гостя ублажить не помешало бы – от него многое зависит. Газета серьезна. Заинтересовались им, наконец, труды его даром не пропали. Пахал, как вол, мотался по всей области, отрасль укреплял. О себе, конечно, тоже не забывал, что ж он дурак, что ли? А все ж таки не тот масштаб, провинция здесь. Другое дело – Москва, столица нашей Родины. Какие возможности, какие перспективы открываются! Посадить, правда, тоже могут, вон, как головы-то летят. Но то за политику. А он за Советскую власть глотку перегрызет, в случае чего. Так и надо этому хлыщу московскому выдать – партия для меня, мол, на первом месте, а личное – на сто первом. А баб этих не стоит звать, еще неизвестно, что москвич в газете напишет о таком приеме, еще развратником, бабником выведет. Нет, бережённого – бог бережёт. Сам принимать буду, авось не обидится» – думал деятель потребкооперации, в который раз производя смотр батареи бутылок, стоящей на столе.
Но встреча прошла совсем не так, как представлял себе кооператор. Едва начав беседу, московский гость резко оборвал, начавшего заливаться соловьем торгаша, задав вопрос, который тот никак не ожидал услышать от журналиста:
– Михаил Остапович, где вы прячете деньги и ювелирные украшения жены?
Михаил Остапович поперхнулся, закашлялся, водка полилась через ноздри на богато сервированный стол. Он всё понял, его провели, как последнего пацана, никакой это не журналист, это урка, жиган, сейчас он будет грабить его, а потом, получив деньги, ухлопает, как пить дать, ухлопает. А может попытаться напасть на урку, схватить бутылку, разбить об угол стола и резануть розочкой по горлу, по ставшей вдруг, в одно мгновенье, ненавистной морде. А потом заорать во всю глотку, может быть соседи допрут, что здесь что-то происходит и вызовут милицию.
– А что милиция? Вы что от милиции, да и вообще от власти какой-то помощи ждёте? – незнакомец как будто читал его мысли, голос его звучал издевательски спокойно.
– Напрасно, власть вам не поможет, Вы же эту самую власть и обворовываете, причем в особо крупных размерах, как я погляжу. А ведь у вас, любезный, дети. Дочь студентка, на врача учится. Сын, художественное училище окончил. Подает надежды, может из него хороший живописец выйдет? Даже скорей всего выйдет, с твоей-то финансовой поддержкой молодое дарование окрепнет гораздо быстрее. А вызовешь милицию…. Ведь я у тебя возьму деньги, заметь, не все, часть тебе останется. А они дадут тебе срок, посадят ведь тебя за воровство и должностные преступления, а богатство твое, которое ты все это время